Кроме того, понятие предвечного хаоса никогда не относилось к области этики. А представления о «добре» и «зле» касались только мира живых; и потому «хаос» (или «зло») был у египтян на втором плане, ибо воплощал силы, предшествовавшие сотворению мира. Во всяком случае, вплоть до конца Среднего царства в Египте не было другой этики, кроме той, которая была продиктована самим обществом, заботившимся о поддержании гармонии и неприменении силы. И только во времена Нового царства жрецы, стремясь приобщить людей к добродетели при помощи страха, сформулировали зависимость между моралью и религией [458] .

Неспособный осознать божественную сущность познанного и непознанного, верующий все же мог заниматься религиозной практикой. Так, до самого вторжения римлян египетский пантеон сохранял всю свою многозначность, продиктованную ощущением невозможности постичь проявления божественного начала и пониманием относительности всего происходившего вокруг. Какую бы опасность для фараона не представлял сеявший раздор Сетх, он сохранял за собой ранг небожителя и считался приносящим пользу. Доказательством может служить предание о том, как бог Солнца Ра послал Сетха наказать олицетворявшего мрак и первобытный хаос гигантского змея Апопи, который, напуская на землю голод, наводнения, тучи саранчи, посмел, как гласила легенда, посадить на отмель небесную ладью бога Ра. Таким образом, «злой» Сетх должен был сотворить добро.

Может быть, следует поискать дьявола в другом месте. Взять, к примеру, страшного змея Апопи. Родившийся из плевка богини Нейт, он восстал против богов. Самой судьбой ему было предначертано стать Сатаной. Однако Апопи олицетворял враждебные людям силы не больше, чем другие божества, которые несли разрушение, ибо вышел из первобытного хаоса и метафизического зла, став, таким образом, порождением вечного конфликта между сотворенным и предвечным. Хотя Апопи изображался в виде пресмыкающегося, наши читатели не должны обманываться на его счет: у египтян «змей ассоциируется с подземными божествами или с силами пробуждающейся природы» [459] , и поэтому Апопи чаще всего рисовали вылезающим из вырытой в земле норы. Первобытные змеи украсили творца всего сущего Атума, главу гелиопольской девятки богов [460] . В «Книге мертвых» бог плодородия Мин, который в образе Гора мстил за смерть Осириса, надел на бога диадему с двумя змеями, и «две гадюки спустились с чела бога Атума» [461] .

Возможные предвестники хаоса, змеи считались не столько носителями зла, сколько представителями сил, предшествовавших мирозданию и способных принести пользу. Таково, например, водное божество Нун, предвечный водный хаос в виде инертной и таившей опасность жидкости, обволакивавшей только что созданный мир. Однако бог воды мог действовать и как деструктивная сила, когда обрушивался на землю проливным дождем или опустошающим наводнением. По легенде, Всевышний увещевал бунтующих людей словами: «Ваша страна вернется к состоянию Нуна» [462] , то есть к предвечному хаосу. И змея, даже если и представала в виде чудовища Апопи, все же не олицетворяла собой зло: вместе с соколом и скарабеем она охраняла солнечного бога Ра и считалась поэтому священной. Еще более убедительным примером может служить белая корона Верхнего Египта в виде кобры. Египетский пантеон не боялся и других, не менее опасных животных. Так, у богини Селкис, покровительницы и защитницы тела Осириса, была голова скорпиона, а Себек, бог страха и плодородия, изображался с головой крокодила, в то время как богиня жатвы Ермутис — с головой змеи, так же как, впрочем, и богиня Меритсегер, отождествлявшаяся с Исидой.

Так были у египтян демоны? Да, и великое множество: как и в религиях жителей островов Тихого океана, на демонов возлагалась ответственность за болезни и всяческие напасти, и были они такими же мерзкими и отталкивающими, какими их рисует воображение монотеиста: с отвратной рожей, питающимися червяками или своими экскрементами. «Они особенно опасны на пути усопшего в Дуат» [463] . Нападая на человека группами по семь демонов или же мириадами семерок, они вызывали сенную лихорадку; и это убеждение было весьма распространенным и более «современным», чем мы думаем, так как вплоть до научных открытий Пастера в середине XIX века бытовало мнение, что болезни и эпидемии порождались «миазмами», сущность которых трудно объяснить с помощью науки.

Демоны в Египте назывались духами, akhou, и «водились на окраинах цивилизованного мира» [464] — в пустыне, во мраке, в воде, что позволяет нам сделать вывод, что они, безусловно, были предками «нашего» дьявола, предпочитающего хорониться по таким же темным углам. Они оказали, возможно, влияние на иудаизм, откуда впоследствии перекочевали в две великие религии. Однако «слуги хаоса» еще не успели оформиться в настоящих носителей зла. Кроме того, к ним причислялись некоторые боги и богини и их слуги, изображавшиеся с головами львов, как, например, богиня Сохмет и ее сын Нефертум, которого она прижила от бога Птаха.

В египетской космогонии сотворение произошло столь быстро в самом центре хаоса, что мир не успел впитать в себя ни частицу добра, ни частицу зла. Таким образом, правилами этики могли руководствоваться только одни люди. Прибегая к запретам, египетское общество не навязывало метафизическое толкование принципа «добра» в том смысле, какой мы вкладываем в это понятие, а придя вяло устойчивость мирозданию как источнику жизни. Понятие первородного греха не существовало в Египте, а очищение практиковалось только во время погребальных ритуалов.

Для египтян весь мир, включая небеса, представлялся явлением преходящим. «Смерть богов, какими бы великими они ни были, часто упоминалась в религиозных текстах», — заметил в начале нашего века египтолог Море. «Книга о Гадесе» повествует о местах погребения бога полуденного солнца Ра, бога живых Кхопри и бога мертвых Осириса, или Сокариса. Автор «Исиды и Осириса» (Плутарх) написал по этому поводу: «Египетские жрецы заявляют о том, что тела всех богов (вовсе не бессмертных и не подкупных), в том числе Осириса, покоятся в гробницах, в то время как их души звездами сияют на небесах» [465] . Боги черпали силы в поклонении смертных, и стоило монархам или жрецам недобросовестно исполнить свой священный долг, как небожители заболевали, умирали и превращались в камни [466] . Иными словами, божественное начало во всех своих формах и проявлениях было продуктом мироздания и зависело от воли человека. Раз нет бессмертия богов, значит, нет добра и зла, которые были на земле отражением борьбы хаоса с порядком мироздания, где арбитром выступал сам государь. Проступки людей, наказуемые преходящей властью, создавали лазейку для проникновения хаоса. Однако до самого конца света мироздание находилось в состоянии постоянного возобновления: каждый вечер заходящее на западе солнце накрывалось небесным сводом, а утром снова поднималось ввысь из чрева богини Нут.