Я вздохнул, и мое тело пронзала тревога. Мы не могли так поступить с ними.

Я оглядел лес за деревней, ожидая, что истребители нападут на нас в любой момент. Их клинки приведут их сюда. Они придут, это всего лишь вопрос времени. И я хотел, чтобы решение было принято до того, как это произойдет.

— Мы можем отправиться в лес, встретиться с ними и сразиться под прикрытием листвы. — Я повернулся к своим братьям и сестре. — Мы можем сражаться на наших собственных условиях. И жители деревни не будут в этом замешаны.

Фабиан, казалось, был готов возразить, но Кларисса вмешалась первой. — Да, мы возьмем оружие и спрячемся среди деревьев. Возможно, мы сможем победить, если на нашей стороне будет элемент неожиданности.

— Как мы можем застигнуть их врасплох? Они почувствуют наше присутствие, — прошипел Майлз, запустив руку в волосы. Они становились все длиннее, ниспадая на затылок золотым водопадом.

— Драугр, — голос Андвари прокатился по воздуху, и сила заструилась по земле, заставляя мою кожу покалывать.

Жители деревни в тревоге оглянулись по сторонам, и моя душа содрогнулась, когда он появился среди них. Бог шел к нам в своих коричневых одеждах, его ужасные волосы развевались вокруг него, и ощущение абсолютной силы скользило от него в окружающую атмосферу.

Жители деревни подняли оружие, но я поднял ладонь, предупреждая их.

— Оставьте его, — приказал я, и они медленно расступились, позволяя ему пробраться к нам сквозь толпу, бормоча о своем страхе.

Андвари наблюдал за нами под навесом, остановившись как раз перед нами четырьмя, там, где тень встречалась с солнцем.

— Вам нужна моя помощь, — промурлыкал он, казалось, наслаждаясь нашим затруднительным положением.

— Да. Что ты можешь сделать? — Спросил я, опасаясь новых уловок, новой лжи и новых проклятий.

Андвари низко наклонился, поднимая с пыльной земли четыре черных камня. Он провел по ним рукой, и они разгладились, превратившись в сияющие сферы. На них появились руны, напоминающие трезубец, сверкающий серебром на свету. — Руна Альгиза изменила эти камни. Она не позволят их клинкам обнаружить вас. Всегда носите их с собой. Они помогут вам ускользнуть от истребителей. — Он шагнул в тень навеса, передавая по одному каждому из нас.

Я взял последний блестящий камень, провел по нему большим пальцем, ощущая силу, исходящую от выгравированной на нем руны защиты.

— Поблагодарить меня было бы вежливо с вашей стороны, — прорычал Андвари, и остальные быстро склонили головы в знак признательности, выражая свою благодарность.

Взгляд Андвари скользнул по мне, пока я оставался тихим и неподвижным. — Мне вырвать ее из твоего неблагодарного языка, Эрик Ларсен?

Я боролся с присущей мне дерзостью, но чувствовал на себе умоляющие взгляды моих братьев и сестры.

— Спасибо, — выдавил я, опустив голову.

— Подношения будет достаточно. — Андвари повернулся к жителям деревни, подняв палец и указав на ребенка, обнимающего ноги своей матери. — Подношения крови.

Лед пополз по уголкам моей груди, когда бог поманил девочку поближе, и она была вынуждена двинуться к нему. Ее мать подбежала, чтобы поймать ее, но Андвари повалил ее на землю, заставив страх пронзить мою плоть.

Всемогущая сила бога оттеснила жителей деревни в сторону, позволив маленькому ребенку добраться до Андвари. Воздух пронзали крики, и полные ужаса вопли матери ребенка резали мне уши, в то время как другие жители деревни молили о пощаде.

Андвари подошел к ребенку, доставая из-под мантии сверкающий серебряный нож.

— Нет, — прорычал я, делая шаг вперед, к самому краю тени.

— Прекрасная жертва, — прорычал бог, и жители деревни в отчаянии выкрикнули ее имя.

— Лизи! Мы любим тебя, Лизи! Вернись к нам!

Мои клыки заскрежетали от ярости, и я собрался с духом, выбегая на солнце, его обжигающие лучи прорезали путь сквозь мое тело и ослабили мышцы. Я прищурился от яркого света, а солнечные лучи, словно кислота, обжигали мою кожу, когда я встал перед маленькой девочкой, не давая Андвари приблизиться.

— Здесь не прольется кровь, — потребовал я. — Это хорошие люди. Они не пострадают из-за нас, язычников.

— Но я должен получить свое подношение, — усмехнулся Андвари, которого, казалось, не беспокоила моя позиция.

Из толпы выбежал мужчина, приставляя к своему горлу костяной клинок. — Я приношу себя в жертву!

— Нет! — Я взревел, но было слишком поздно, поскольку мужчина полоснул себя ножом по яремной вене, и кровь полилась по его обнаженной груди. Он ударился о землю, и мать ребенка подбежала к нему, упала на колени и закричала, пока он захлебывался кровью, задыхаясь до смерти.