— Заходи.

— Надежда э-э-э Павловна… — подал голос Петренко.

Ника вздохнула и обернулась к нему.

— Послушай, — она никак не могла назвать его по имени, в ней всё противилось. — Ты сказал, что у тебя комната напротив? Вот и иди в неё. Или ты опять меня везде, вплоть до туалета сопровождать будешь?

Петренко густо покраснел.

— Сам только что сказал, что услышишь, если я буду кричать. Вот иди к себе и сиди, прислушивайся. Не торчи тут, как пенёк.

Ника захлопнула дверь перед носом Петренко и только потом, посмотрев на не решающегося пройти вглубь комнаты Стёпку, пояснила:

— Это охранника ко мне приставили. На всякий случай.

— А-а-а, — протянул Стёпка, неловко переступил с ноги на ногу и произнёс. — Ко мне отец только что приходил, всё рассказал. А я… ну днём, когда тебя увидел… я так растерялся.

— Заметно было.

Ника прошла внутрь, села на одну из кроватей. Рукой показала Стёпке на другую.

— Садись. Не стой.

Стёпка присел, положил руки на колени, как примерный школьник, и в комнате повисло неловкое молчание.

— Послушай…

— Знаешь…

Они заговорили одновременно, тут же осеклись, уставились друг на друга, и вдруг Ника прыснула. Ей показалось, что это так смешно: они со Стёпкой сидят тут, словно едва знакомы, и боятся ляпнуть что-то не то. Глупо всё как. Стёпка тоже улыбнулся в ответ с некоторым облегчением, и неловкость пошла на спад.

— Ник, я, правда, рад, что тебя вытащили оттуда, от этого Верховного. Сколько тебе пришлось всего пережить. Прости.

— За что, Стёп?

— Я не должен был тебя тогда отпускать. Ну, в тот день… с этой, Леной или, как там её. Я же потом нашел её на шестьдесят девятом, мёртвую. Её убили.

— Убили?

Ника вспомнила, как их схватили на тридцать четвёртом, едва они миновали ржавые турникеты. Сильные мужские руки сдавили её как тисками, чужая ладонь легла на грудь, больно сжала. А Лена, кажется, закричала. Что стало с ней потом, Ника не видела. Значит, убили.

— Да. Я побежал на шестьдесят девятый, потому что, помнишь, ты мне рассказывала, что вы там прятались с Киром. Это я виноват, — Стёпка наклонил голову и упрямо повторил. — Я не должен был тебя отпускать.

— Стёп, ты не смог бы меня не пустить. Я бы всё равно ушла, понимаешь?

— Это потому что он тебя позвал?

Ника кивнула.

— И поэтому тоже. И ещё, эта Лена сказала, что у них есть информация об отце. Это была ловушка, но я всё равно бы в неё попалась. Потому что…

— Потому что тебя позвал он, — Стёпка грустно улыбнулся.

— Не злись, Стёп. Ладно?

Стёпка кивнул, задумался, а потом вдруг спросил:

— Ник, а это правда? Ну, что мой отец тебе помог бежать? Он мне что-то говорил, но я не совсем понял…

— Правда. Если бы не он… Понимаешь, всё ведь внезапно случилось, и я не знаю, что бы мы делали, я же к Вере прибежала, а потом туда пришёл Олег Станиславович. И… — Ника покраснела, мучительно подбирая слова. — Стёп, в общем, я думала, что он с ним заодно, с этим уродом. С дядей моим. Я не сразу поверила.

— Да я сам так думал, — Стёпка помрачнел. — Понимаешь, когда всё случилось, он же остался в правительстве, министром стал. А я его видел тогда, в больнице на пятьдесят четвёртом, вместе с твоим отцом.

— Ты видел папу? — Ника вскинулась. — Ты его видел?

— Ну да… в тот день. Я же пошёл к отцу, он сказал маме, где будет. А там… Ника, я же не знал, что твой отец жив. С ним ещё этот был, которого казнили как бы, Литвинов. Мне Сашка потом рассказал.

— Дядя Боря, — пояснила Ника. — Они вместе сейчас, на АЭС. Меня каждое утро заставляли говорить с ними по телефону. Этот заставлял.

— Значит, мой отец не предатель, — голос Стёпки дрогнул. — Чёрт, а я ему такого наговорил… Вот я идиот! Ника, ну раз он не предатель, раз он тебя спас, значит, они что-то делают. Чтобы помочь твоему отцу и всё вернуть. Потому что тут такое творится. Слухи всякие ходят. И закон этот опять, и на классы всех поделили какие-то.

— Конечно, делают. И всё обязательно получится. Отец запустит новую станцию, и они свергнут этого… психа. Дядю моего. И всё будет как раньше.

Ника осеклась. Потому что вдруг осознала, что как раньше уже не будет. Никогда не будет. Точнее, у всех будет, но не у неё. Потому что Кира больше нет. И этого уже не изменить. На глаза стали наворачиваться слёзы.

Стёпа уловил её замешательство, бросил сочувствующий взгляд — догадался, о чём она думает, он всегда догадывался. Знал. Умел быть тактичным и терпеливым, понимал, когда надо промолчать, а когда лучше перевести разговор на другое, свести всё к шутке. И за это она его очень ценила. За то, что просто был рядом, когда она поссорилась с Киром, и после, когда думала, что её отец погиб. И это ей помогало, но теперь…