— Не помню, с кем я враждовал в прошлый раз, но теперь это будет актом справедливости. Два дня назад здесь, в Киеве, погиб человек, порядочный и смелый. К ее гибели приложили руки трое, у двух из них есть фамилия Билевич. Но этого акта мне не осуществить без твоего совета, Иванко.

Иванка покачала головой, и Эдем вспомнил, что в сомнительных делах она Виктору Шевченко помощницей не была. Причина — не в отсутствии знаний. Иванка не умножала зла.

Как разорить братьев? Ответ скрывался где-то рядом, выскакивала, как крот из дальней норы в механической игре, но Эдем никак не мог поразить его молотком.

По ту сторону реки рвался вверх город из стекла и бетона, а тут голубая волна играла со стопами Иванки. Там братья Билевичи пили утренний кофе, а тут Эдем рисовал на песке войска, разрушающие их империю.

Мало-помалу в голове прояснилось. Мозг Виктора Шевченко дозирован, словно по капле морфия, впрыскивал нужную информацию, и когда Эдем наконец-то составил целостную картину, то почувствовал такой же приток адреналина, как при пилотировании вертолета полчаса назад. Он подскочил, не в состоянии сдержать рвавшегося на поверхность решения. Телохранитель тоже мгновенно стал на уровне. И только Иванка наблюдала за боссом снизу вверх.

— Телеграмм-канал, который мы купили — «Жирный финансист», — у тебя есть доступ к нему?

Иванка кивнула, зачерпнула песок и проследила, как он протекал между пальцами.

— Напиши твит, что сегодня братьев Белевичей вызовут на допрос.

Ее брови сложились под прямым углом.

— В этой жизни я не люблю каблуки, ксенофобов и действовать вслепую. Вы хотите одним постом обесценить держащие на руках акции — тысяч на сто?

Эдем поднял ладонь, изображая человека, клянущегося в суде.

— Это часть плана. После того, как сегодня антикоррупционный прокурор публично пригласит на допрос братьев Билевичей, все будут знать, что «Жирный финансист» знает о деле Билевичей больше остальных. Это стоит сотен тысяч, поверь.

Иванка повернула брови на место и принялась щелкать ногтями по экрану.

Эдем жестом позвал к себе Затойчи.

— Мне снова нужны твои связи, — он говорил вполголоса.

Зато повел уголком рта, и его улыбка получилась, как обычно, зловещей.

— В Печерском райсуде есть судья по фамилии Назаров. Несколько месяцев назад он вынес приговор одному молодому человеку Олегу Фростову. Олег работал у братьев Белевичей. Приговор несправедлив, куплен. Белевичам нужно было найти стрелочника, и судья им помог. Фростов не выдержал и позавчера покончил с собой. Пусть твои знакомые сегодня поделятся той информацией, которая у них есть на судью. О расходах не беспокойся.

Эдем еще не договорил, а Затойчи уже набирал в телефоне чей-то номер.

— Готово, — отозвалась Иванка.

Ну что ж, первые карты легли на стол. Эдем начинал партию-реванш.

3.4

В больнице было необычно суетливо. Два дня назад Эдем выбежал из этого холла в погоне за тенью из прошлого, а сегодня он вошел, придерживая дверь для Иванки, с надеждой вернуть будущее.

У гардероба расселись на скамейке два полицейских, один из которых, увидев Иванку, игриво подмигнул. Но вспыхнула и ускорила шаг, Эдем же, наоборот, остановился, словно врезался в скалу.

Полицейский, позволивший себе лишнее, увидел его окаменевшее лицо и смутился, скинул фуражку и принялся начищать рукавом кокарду.

Эдем настиг Иванку у лифта, на этот раз она придержала ему дверь. Третьим пассажиром оказался мужчина в клоунском костюме, из-под брюк в красно-желтую полоску смешно выглядывали черные ботинки. Устроив у ног пакет с вязанкой бананов, он следил за табло, и было в его взгляде столько печали, что становилось понятно: у клоунов тоже бывают плохие дни.

В отличие от людного холла, на пятом этаже было необычно тихо. Пост медсестры был пуст. Оказавшись у двери кабинета Артура, Эдем глубоко вдохнул и только потом постучался. Никто не отозвался. Он дернул ручку — не заперто.

— Подождем в кабинете, — пригласил он Иванку за собой.

Все в этой комнате было для Эдема привычным, и все же не так. Раньше этот кабинет казался спасительным шалашом, собранным настолько добротно, что в него не попадал бурливший снаружи дождь. Но теперь и этот бутерброд, и кипы бумаг на столе, и ведерко для льда, и набор покера, переведенный из сейфа на шкаф, и фото вроде бы знакомого здания, и череп с золотым зубом на полке — все это стало элементами чужого Эдему интерьера.

Иванка села за стеклянный столик и вытащила ноутбук с золотистой крышкой. Эдем встал у окна. Вид соседних домов оказался единственным воспоминанием об этом кабинете, который еще сохранял тепло.

— Акции братьев Билевичей упали на один и два, — Иванка вернула ноутбук к Эдему, не скрывая недовольства.

Эдем ответил спокойной улыбкой — так, должно быть, улыбается печальный шут из лифта. Именно по таким последствиям он и рассчитывал.

— Признайся, — вдруг спросил он, — почему сегодня утром ты сказала, что мечтала бы купить «шевроле» и уехать со своей девушкой как можно дальше? Из-за таких историй? Тебе плохо рядом со мной?

Иванка перестала щелкать по клавиатуре, но не отводила от нее глаз. Женщина в доме напротив высунулась с балкона, пытаясь дотянуться серой тряпкой до наружного края окна.