Мельников наклонился и заглянул в отсек.

Отсек не походил на виденные раньше. Не труба, а правильный шар. По его диаметру было ясно, что шар целиком помещается внутри трубы и потому не заметен снаружи. В центре висела в воздухе какая-то конструкция, окрашенная в синий, желтый и сиреневый цвета. Пола не было. В различных направлениях шли пересекаясь знакомые им "стеклянные" мостики. Хотя звездоплаватели и не перешагнули еще порога, помещение уже было залито светом. С четырех сторон перед разноцветной конструкцией хрустально сверкали четыре предмета, имевшие форму кресел без ножек. На чем они держались, не было видно. "Кресла" были как будто стеклянные.

Мельников в нерешительности посмотрел на Второва.

– Мы не знаем, что значит синий перекрещенный круг, - сказал он.
– Может быть, это запрещение входа сюда?

– Если бы это было так, - ответил Второв, - дверь наверняка не открылась бы.

– Во всяком случае это сигнал предупреждающий. Но о чем он предупреждает?

– Может быть, об осторожности?

– Самое правдоподобное. Лучше не входить в это помещение.

– Мне кажется, что это пульт управления кораблем, - тихо сказал Второв. Сигнал может означать - "Тихо! Не мешать пилоту!" Как бы там ни было, необходимо заснять все это.

– Только очень осторожно. Не делай резких движений.

Один за другим они перешагнули порог двери и ступили на мостик. Пятиугольное отверстие за ними тотчас же закрылось.

– Вы обратили внимание, - сказал Второв, - что двери капризничают только при открывании. А закрываются они вполне исправно.

– Давно заметил, - ответил Мельников.
– И это мне очень не нравится.

Он ощущал в себе какую-то смутную тревогу. Синий круг не выходил из головы. Что он мог означать?..

Мостики подходили к каждому креслу Осторожно проведя рукой под одним из них. Мельников понял, что кресла прикреплены к центральной конструкции, но крепления были совершенно невидимы, как тот постамент, на котором стояла чаша в центре корабля. На чем и как держалась сама конструкция - определить не удалось. Мельников боялся дотронуться до нее.

Причудливо изломанные грани этого странного предмета, неизвестно что из себя представлявшего, искрились бесчисленным количеством разноцветных точек, точно крохотными огоньками, - синими, желтыми, сиреневыми. Каждая грань имела свой цвет и казалась бездонно глубокой. Никаких кнопок, рукояток или приборов не было.

– Если это пульт управления, - сказал Мельников, - он имеет очень странный вид.

Второв не ответил. Тихое жужжание кинокамеры одно только нарушало глубокую тишину. Светящийся голубым светом воздух, искрение "пульта", висящие, как будто в воздухе, прозрачные "кресла" - все это было так необычайно, что Мельников, не склонный к фантазированию, размечтался.

"Вот здесь, - подумал он, - в этом кресле сидел когда-то маленький фаэтонец и непонятным способом вел этот необычайный корабль в пустоте Вселенной. Думал ли он тогда, что никогда не вернется на родину, что окончит свои дни на Венере? Куда, с какой целью отправились они в космический рейс?"

Жужжание камеры смолкло.

– Пойдем дальше?
– спросил Второв.

– Я думаю о том, - сказал Мельников, - что люди, возможно, поймут и изучат технику Фаэтона. Может быть, наши звездолеты станут похожи на этот и будут управляться теми же способами. Сейчас мы даже отдаленно не можем вообразить, что это за способы.

– Вероятно, они очень просты, как все, что совершенно. Но понять действительно трудно. Что может делать человек, сидя в этом кресле? Разве что наблюдать. Может быть, это астрономическая обсерватория, а не пульт управления?

Мысль Второва показалась Мельникову резонной. Но что можно увидеть внутри этих разноцветных граней? Они выглядят глубокими, но не прозрачными.

– Возможно, что в них видно только тогда, когда сидишь в кресле, - сказал Второв.

– Это неосторожно.

– Почему, Борис Николаевич? Я ни до чего не дотронусь. Кресло, хотя и маленькое, но годится для человека. Разрешите попробовать. Вдруг я на самом деле что-нибудь увижу. Это во многом облегчит задачу понять назначение этого предмета.

Мельников колебался. Его безотчетная тревога все росла. Чуждая обстановка корабля, видимо, действовала даже на его закаленные нервы.

– Хорошо, - решился он.
– Сядь, но только смотри, а не двигайся.

– А кресло не сломается под моей тяжестью?

– Мостик не сломался, а оно, кажется, из того же материала. Не думаю, ответил Мельников.

Второв осторожно опустился на полукруглое сиденье. Ничего угрожающего не произошло. Кресло выдержало.

Но тотчас же в центре находящейся перед ним грани вспыхнуло синее кольцо с желтыми линиями. Продержавшись не более секунды, оно исчезло.