Он отвернулся, давая Второву время прийти в себя, уверенный, что его слова окажут свое действие.

Второв молчал.

Когда через минуту Мельников обернулся, он увидел, что достиг цели: по лицу Второва бежали слезы.

– Будьте хоть немного человечнее, Борис Николаевич, - сказал он.
– Не все могут быть такими, как вы. Ведь нам осталось жить всего шесть часов.

– Это почему?
– спросил Мельников, делая вид, что не понимает. Он хотел, чтобы Второв начал рассуждать. Это неплохое средство вернуть спокойствие.

– Как почему? Разве вы не знаете, что наши кислородные баллоны заряжены на двенадцать часов?

– Ах да! Сколько же времени прошло с тех пор, как мы покинули звездолет?

– По-моему, часов шесть.

– Так, - сказал Мельников, - действительно получается, что нашего земного кислорода хватит ненадолго. Шесть часов! За это время многого не сделаешь.

– Мы погибли...

– Опять? Ты говорил то же самое, когда мы сидели в разбитом самолете у берега материка Венеры.

– Тогда я этого не говорил.

– Не говорил - так думал. Но однако мы живы до сих пор.

– Теперь нас ничто уже не спасет.

– Безвыходных положений не существует. У нас два шанса.

– Вот как!

Второв в изумлении смотрел на Мельникова. Ему самому положение казалось абсолютно безвыходным.

– Во-первых, - Мельников с удовлетворением видел, что лицо его товарища постепенно принимает естественную окраску, - на "СССР-КС3" не могли не заметить, что корабль фаэтонцев улетел с Венеры. Чтобы взять старт, им не нужно много времени.

Второв невольно обернулся в сторону Венеры, бессознательно надеясь увидеть вдруг родной звездолет, гонящийся за ними.

– Нам его не увидеть, - сказал Мельников.
– Между ними и нами тысячи километров. Но они могут увидеть нас в телескоп. Если мы летим не очень быстро, а мне кажется, что это именно так, то "СССР-КС3" нас догонит. Это первый шанс, менее вероятный, - добавил он.

– Почему менее вероятный?

– Трудно заметить такое небольшое тело в просторах Вселенной, тем более, что "СССР-КС3" позади нашего корабля и мы обращены к нему неосвещенной стороной. Ведь они не знают, куда мы летим, в какую сторону. Это не верный, но все же шанс.

– А второй?

– Второй более реален. Каким-то образом мы пустили в ход двигатели корабля. Перед нами пульт управления, это несомненно. Нам надо догадаться, как управлять кораблем. По-видимому, он управляется совсем не так, как наши звездолеты. Мне кажется, что догадаться можно. Скорее всего, это очень просто. Конечно, на это потребуется много времени.

– Вы опять забываете, что в нашем распоряжении всего шесть часов, - уже совсем спокойно сказал Второв.

– По первому впечатлению это действительно так. Но если вспомнить некоторые факты... Ты на меня сердишься?
– неожиданно перебил он сам себя.

Второв покраснел.

– Вы были правы, - сказал он.
– Я действительно трус, и мне не место на звездолетах.

Мельников обнял товарища.

– Чепуха, Геннадий! Когда-то меня поражало спокойствие Камова. Это дело опыта и привычки к опасностям. Забудь мои слова. Это было не более как лекарство.

– Оно подействовало, - улыбнулся Второв.
– Теперь я спокойно встречу смерть.

– Ну вот, опять смерть. Я умирать не собираюсь. Нужно бороться. А что касается воздуха...

Внезапно резким движением Мельников отстегнул герметические крепления и снял с себя шлем.

Второв замер. Он смотрел на своего товарища, ожидая увидеть признаки удушья.

Мельников дышал глубоко. В первый момент ему показалось, что воздух корабля фаэтонцев как-то странно плотен, как будто находится под повышенным давлением. Потом это ощущение прошло. Как он и ожидал, кислорода было вполне достаточно.

– Вот видишь!
– сказал он.

– Как вы могли на это решиться?

– Нетрудно. Я был уверен, что мы можем дышать этим воздухом. Все, что мне известно о фаэтонцах, говорит об этом. Неужели ты не догадываешься, на чем основана моя уверенность?

– Не могу догадаться. Вы могли задохнуться.

– Не сейчас, так через шесть часов, все равно нам пришлось бы снять шлемы и проверить, пригоден ли для нас воздух звездолета. Лучше сделать это сразу. Теперь мы знаем, что в нашем распоряжении гораздо больше чем шесть часов. Запасы кислорода здесь не ограничены.