– Люблю ощущение свободы и возможности уйти, даже через окно, – изрекла она, осторожно возвращая кувшин на стол. – Итак, вы искали меня. С какой целью?

– Как можно к Вам обращаться? – спросил я, расположившись в ротанговом кресле, по соседству от Оскара.

Хозяйка дома заняла двухместный диванчик, из замысловатых ротанговых узоров с кремовыми подушками. Одну женщина поместила себе под поясницу, а вторую положила на колени и бережно накрыла рукой.

Женщина была настолько манерной, что в ее присутствии невольно вспоминались все культурные правила этикета. Даже Оскар промакивал салфеткой рот, после каждого глотка, словно боялся ненароком испачкать мебель. Его «броню» женщина заботливо вымыла и положила на сушилку.

– Юстина, – наклонила голову женщина в приветственном жесте, и мы последовали ее примеру. – Оскара я знаю, дедушка у него замечательный. Наслышана также о Вашем приезде, молодой человек. Кажется, Ваше имя Константин?

– Так меня называют, – ответил я.

– Теперь можете приступать ближе к делу, – махнула рукой Юстина, давая добро на вопросы. – Не люблю танцы вокруг костра.

– Где Ваш муж? – осторожно поинтересовался малец.

– Он на краю ранчо, где стойла с лошадьми. Марила – наша быстрая девочка, недавно родила прелестнейшего жеребенка. Теперь Вэнс целыми днями проводит там.

Мне показалось, что женщина сказала это с тоской, но я не был уверен. К питомцам не ревнуют, так я всегда думал, но потом вспомнил, как тяжело даются женскому полу темы, что для мужчин они не на первом месте, а представляют лишь определенное процентное соотношение времени, которое им готовы уделить. И тут уж кому как больше повезет. Особо неудачливым достанутся гроши в виде тридцати процентов и уверения, что этого должно хватить. Отсюда, в итоге, так много женщин, которые оставляют свои сто процентов при себе, делая ставки на одиночество.

– Мы не отнимем много Вашего времени, Юстина, – торопливо сказал я, прогоняя досадные мысли. – Скажите, Вам знаком человек по имени Фрэнк?

Женщина лишь слегка пошевелилась, но от моего взора не укрылось, как стремительно она сжала подушку и отпустила.

– Уж, не о моем ли бывшем муже идет речь?

– Так он представился, – согласно кивнул я.

– И что этот хитрец сделал на этот раз?

– Дело в том, что он с Гленном разыграл перед нами целое представление, представившись механиками. И украл наш мотоцикл, который мы оставили, рассчитывая, что мужчины его починят.

Юстина повела бровью и по ее лицу скользнула тень ухмылки:

– Не удивительно для меня. В этом весь Фрэнки.

– Простите, – поспешил продолжить я. – Понимаю, что Вам наверняка неприятно слышать такое о бывшем муже и сыне.

– Сыне? – нахмурилась Юстина, но быстро прозрела. – Ну конечно, Вы видно про Гленна. Он вовсе не мой сын. Он мой брат.

Я посмотрел на Оскара, который не мог оторваться от компота и, по всей видимости, прослушал половину разговора.

– Не совсем понимаю, мэм, – выдавил я.

Голова начала болеть.

– Гленн – мой родной брат, – отчетливо повторила Юстина. – У меня, вообще-то, братьев и сестер много, но Гленн самый младший и самый сложный из всех. Постоянно лжет и верит в то, что придумал на ходу.

– А Фрэнк?

– Фрэнки действительно мой муж, невыносимый хитрый лис. Когда я ушла от него, Гленн продолжил общение и они создали свой цирк, породнились на почве наших разногласий. Разъезжают по городам и обводят вокруг пальца жителей. Но, по правде говоря, не ожидала, что у них хватит смелости вернуться и провести свои дешевые аферы на родине.

– Есть вероятность, что они вернутся в ближайшее время? – задал волнующий вопрос я.

– А кто их разберет. Эти двое сами непостоянны в своих планах, – вздохнула женщина.

– Байк я больше не увижу, – ответил я и встал. – Тем не менее, благодарю Вас за помощь, Юстина.

Я забрал у Оскара пустой стакан, поставил его на стол и потянул мальца за собой:

– Пошли, Ос.

– Юстина, что эти непрошеные гости делают в нашем доме?

Холодное железо уперлось мне между лопаток, и я инстинктивно задержал дыхание, понимая, что это ружье.

По всей видимости, за мной стоял тот самый Вэнс, и сейчас он держал меня на прицеле.

Вэнс не был похож на неуравновешенного агрессора. Может, дело было в его кустистых темных бровях, с седыми волосками через один, что скрадывало их густоту. Может, в коричневых веснушка, которые обильно покрывали его, смуглое от работы на солнце, лицо. А, быть может, причиной служило тщедушное телосложение с большим животом и короткими ногами, создающее то самое обманчивое впечатление, что этот милейшей души человек, который только что возился с жеребенком, не может быть столь озлоблен на мир.