Его поняли. Танцовщицы и впрямь помогли дойти до ложа, раздели, уложили, укрыли и, одарив напоследок жаркими поцелуями, исчезли.

— Песец! — из последних сил удерживая уплывающее сознание позвал Олег. — ты меня слышишь?

— Слышу, слышу, — отозвался Предок.

— Нужна твоя помощь.

— Энергии больше не дам! — предупредил Песец. — Надо — сам приходи и бери.

— Приду, не переживай. Но я не за этим. Свяжись с моими девчонками. Хотя бы с Каракаловой, а лучше со всеми тремя. Скажи им, что я произвел в Дикой степи дворцовый переворот и стал ханом. Пусть поднимаются, всё бросают и срочнейшим образом бегут во дворец. Император об этом должен узнать как можно скорее.

В особняке клана Песцовых

Маше снился сон, будто лежит она прямо как есть, в полупрозрачной ночной сорочке, у водопада. Нежится на шелковистой зеленой травке, любуется разлетающимися в разные стороны брызгами, мириадами маленьких радуг, мгновенно вспыхивающих и тут же угасающих. Светит нежаркое утреннее солнце, тело овевает лёгкий ветерок, и всё настолько хорошо и благостно, что не хочется шевелить даже пальцем, чтобы не разрушить сладостную негу. И тут высоко, на скале, нависающей над потоком, появляется Предок. И сразу становится понятно: Каракал, прародитель, пришел именно к ней. Оттуда, со скалы, он пытается сказать что-то важное, а она за шумом водопада никак не может расслышать слов. Предок сердится, бьет себя по бокам хвостом и, в конце концов, издает низкий громоподобный рык, о которого цепенеет всё тело, а душа тут же проваливается в пятки. Маша дернулась было, и проснулась.

Никакого водопада, конечно же, не было. Это поливальная машина ползла по улице мимо особняка. Но рассветное солнце было и действительно пригревало. Присутствовал и ветерок из приоткрытой створки окна. Вместо травы наличествовала шелковая простыня. Только Предка не было.

Маша едва успела огорчиться этим, как у неё в голове прозвучал давешний громоподобный рык:

— Ну наконец-то ты соизволила проснуться! Сколько можно дрыхнуть, несносная девчонка!

Маша подскочила на кровати в некотором замешательстве. Предку полагалось почтительно поклониться и вообще выказать максимально возможное почтение. Но как можно кланяться голосу в голове? Так недолго и в дурку загреметь.

Её сумбурные мысли для старшего Каракала тайной не стали.

— Потом ритуалы, всё потом. Пулей собирайся и мчись к императору. Передашь ему послание от мужа. А уже после, как домой вернешься, заглянешь в гости. Тогда мы с тобой и побеседуем о прошлом и будущем, о королях и о капусте. Готова слушать?

— Ага! — кивнула Маша.

— Так вот, запоминай: в Дикой степи сменился правитель. Старый хан убит в ритуальном поединке. Новым ханом стал твой муж, Олег Песцов. Он отдал приказ о прекращении войны, но для соблюдения всех формальностей ему нужно срочнейшим образом переговорить с императором. Ты должна передать всё это лично Львову. Когда убедишься, что он услышал сообщение, нормально его воспринял и не посчитал за шутку, возвращайся домой. У меня есть к тебе разговор. А теперь живо собирайся. И чтобы через пятнадцать минут уже сидела в такси!

Маша набрала номер, заказывая машину, и прямо так, в нескромной ночнушке, вывалилась в коридор: девчонок надо было предупредить. К её удивлению, у дверей спален она увидала еще две фигуры в полнейшем неглиже, ошарашенно хлопающими круглыми от изумления глазами. К счастью, голова у неё сработала как надо. На всякий случай, чтобы избежать непоняток, она задала простой естественный вопрос:

— Что, вас тоже к императору погнали?

И, не дожидаясь ответа, распорядилась:

— Бегите, одевайтесь. Без меня вас не пустят, а я ждать не буду. У вас уже… — она глянула на экран телефона, — тринадцать минут. Завтрак будет по возвращении.

Вся натура Каракаловой восставала против такого варварства: идти на прием к императору даже не помыв голову и не сделав прическу. И не важно, что он двоюродный дядюшка, существуют всё-таки правила приличия! Наряжаться в платье времени тоже не осталось. Скоростной душ, быстрое умывание, пара штрихов тушью и помадой, а волосы — хорошо, что расчесать успела. Джинсы, водолазка, легкая ветровка, подходящие по цвету кроссовки — и вперед.

Собственно, другие девчонки были в таком же положении. Хуже всех пришлось Алёнке: её длиннющую гриву в нормальных условиях чесать и чесать, а после еще и косы плести. Хорошо, что горничные имеются, да такие, что любые подобные вещи могут сделать чуть ли не в секунду. Иначе бы ни за что не уложились в отведенный Предками срок.

Уже в такси Маша набрала приемную Императора. Объяснила, насколько могла, обстоятельства и получила уверения, что император будет извещен. А как уж он решит поступить, этого никто предсказать не может.

Однако, едва машина подъехала к воротам дворцового парка, они тут же предупредительно распахнулись, словно перед лимузином какого-нибудь иностранного монарха. А ведь и вправду! — запоздало сообразила Каракалова. — Они сейчас жены именно что монарха, и самого, что ни на есть, иностранного. От этих мыслей у неё по спине прокатился холодок: такого космического роста своего статуса она и в мыслях не держала! Маша глянула на подружек: кажется, они тоже прониклись. Ишь, глаза выпучили!

Такси остановилось у парадного крыльца, точно напротив красной ковровой дорожки. Вышколенный лакей отворил дверцу и протянул затянутую в шелковую перчатку руку, помогая высоким гостьям выбраться из машины. Гофмейстер, высокий сухой старик, почтительно поклонился трем девочкам в джинсах, курточках и наспех состряпанных прическах:

— Ваши величества, прошу следовать за мной.

В парадном кабинете императора Петра Четвертого