— Скажи это моим женам, — усмехнулся Олег. — А потом я погляжу, какой длины будет твой хвост минут через пять. Возможно, что и уши не уцелеют.

— Они не посмеют! — заявил Песец, но хвост на всякий случай спрятал и уши прижал.

— То-то же! Так бы и сказал, что просто скучно стало и поворчать не на кого. Разбудил бы еще кого из соседей, трепался бы с ним, ругались бы по-стариковски. Кстати, как там Росомаха поживает?

— Нормально поживает. Его потомки только что не молятся на своего предка. Видимо, только мне достался такой вот поперечный потомок. Никакого почтения к родоначальнику!

Олегу время от времени казалось, что Предок ворчит и ругается лишь для виду, а на самом деле получает от этих перебранок немалое удовольствие, но тщательно маскируется. Ну что ж, пусть наслаждается. Ему, Олегу, тоже не вредно вот так лясы поточить. Скучно ведь сидеть час в позе лотоса и гонять туда-сюда энергию.

Песец же продолжал:

— Вот скажи, на кой-тебя понесло драться с этими примитивными племенами? Ну прирезал десяток-другой, опасность от себя отвел, так отойди в сторону, прикинься ветошью и не отсвечивай. Но ведь вылез, хвост торчком — и давай геройствовать.

Олегу было что сказать на эту тему, но тут картинка внезапно исчезла. Еще какую-то долю секунды в ушах звучал крик песца:

— Куда собрался? Я еще не закончил!

И тот же сменился на крик Милки:

— Хозяин! Просыпайся! Да проснись же ты, дубина! Опасность!

Придя в себя, Олег обнаружил, что крепко связан по рукам и ногам. Голова трещала, в глазах двоилось. А Милка продолжала верещать:

— Рота подъем! Боевая тревога!

— Все, все, уже поднялся, — поспешил заглушить домовушку Олег. — Что это было?

— Враги! — сообщила Милка. — Вернее, один враг и одна лопата. Пока ты изволил по эфиру шляться, припёрся грязный степняк, шандарахнул тебя лопатой по башке, связал, а потом принялся родовой перстень сдирать.

— Так он же не снимается! — удивился Олег.

— Не снимается. Зато срезается. Вместе с пальчиком.

В подтверждение её слов, резко запахло прогорклым жиром, луком, застарелым потом и немытым телом. Следом за букетом этих изысканных ароматов появился их обладатель, словно бы сошедший с картинки учебника истории: мешковатые штаны, на которых уже почти невозможно было различить камуфляжный рисунок, короткие явно самошитые, кожаные сапоги, стеганый халат, из многочисленных прорех которого торчали клочки ваты и некое сооружение на голове грязно-белого цвета. Тюрбан? Чалма? Как назвать эту вещь правильно, Олег не знал, да и не стремился узнать. Гораздо важнее было для него то, что степняк вынул из ножен здоровенный тесак и принялся примеряться к пальцу с перстнем.

Волна страха, смешанная с омерзением и брезгливостью прокатилась из пяток, где полагается обитать душе в подобных случаях, в голову и затопила сознание горячей волной злости пополам с паникой. Кровь в венах, та, что не застыла, моментально превратилась в адреналин. В артериях, наверное, тоже. Говорят, в такие моменты глаза должны наливаться кровью. К сожалению, зеркала под рукой не оказалось, поэтому Олег так и не узнал этой сокровенной тайны. Он лишь услышал дикий быстро удаляющийся вопль и увидел мелькнувшую перед глазами тень. И тут же ветер, вечный странник степи, очистил развалины от удушливой вони.

Прошло довольно много времени прежде, чем Олег вернулся в адекватное состояние, успокоил дыхание и сердцебиение. Солнце уверенно клонилось к закату. Еще полчаса, может, час, и можно будет продолжать путь. Степняка поблизости не было, и даже не ощущалось. Зато хорошо чувствовались впившиеся в тело веревки. Ситуацию исправило малюсенькое воздушное лезвие. Оно рассекло узел, и в тот же момент все путы соскользнули на землю. Олег аккуратно прибрал веревку — вдруг пригодится, и пошел выяснять, куда делся противник.

Выход из развалин оказался свободен. Багги уже стоял рядом с полуобвалившейся стеной. К нему сзади был прикручен веревками мотоцикл. Жуткий, с мятым баком, местами облезлый, а местами поржавелый. Но, как видно, на ходу. Олег подумал и решил: пусть будет. Запасной транспорт никогда не помешает.

Степняк нашелся метрах в двадцати. Он лежал неподвижной переломанной кучей, и сразу было видно: писец котёночку. И то правда: где ж это видано — на мага наезжать! Совсем в Диком поле от рук отбились, всякую наглость потеряли.

Здесь, на открытом пространстве, тошнотворный запах сильно поуменьшился, и стало возможным проверить: а что есть в карманцах у мерзкого аборигена.

В карманцах было пусто за отсутствием этих самых карманцев. В пустых ножнах, подвешенных к поясу, очевидно, некогда покоился немалых размеров тесак. И Олег даже видел этот тесак не слишком давно. Ножик не впечатлил ничем кроме размеров. Ни камней, ни особых свойств, ни особого металла — ничего в нем не было. А, значит, и смысла искать его тоже не было. В поясе обнаружилось несколько золотых монет с полустертым рисунком. Видимо, очень старых. Больше ничего не было видно, но оставалось ощущение: есть что-то еще, серьезное и важное.