Олеся вспомнила один случай с Сергеем – мужчиной, который однажды пришел к ней с историей о том, как его "подвела жизнь". Он был старше неё на несколько лет, с налётом интеллигентности, от которого у Олеси слабели колени. Ему нужны были "временные" средства на новый бизнес, и Олеся не просто дала ему деньги – она активно включилась в процесс, разрабатывая стратегию, организовывая его документы, вкладывая силы и душу. Она ждала, что однажды он обернётся к ней и скажет: "Ты – моя муза". Но время шло, и вместо того чтобы услышать слова признательности, она получила короткое сообщение с благодарностью и просьбой "ещё немного потерпеть".

Сергей, как и все остальные, исчез без следа, когда она перестала отвечать на его просьбы. А ведь до этого он говорил, что таких женщин, как она, больше не найти. Что она единственная, кто понимает и поддерживает его. Её любовь и забота превратились в мишень для бесконечных просьб и требований. Олеся почувствовала, что снова попалась в ту же ловушку, что и всегда. Но почему? Почему она была вынуждена быть для всех каменной стеной?

Отчаяние всё сильнее сжимало её сердце. Она подошла к зеркалу, вглядываясь в своё отражение: строгий взгляд, выверенная до блеска прическа, ярко очерченные скулы и дерзкий, слегка вызывающий макияж. Каждый элемент её образа кричал о независимости, силе, и эта броня была для неё второй кожей. Она надела её ещё в юности и с тех пор редко позволяла себе расслабиться. Эта защита стала её защитной стеной от внешнего мира, но теперь она понимала, что эта стена мешала ей самой найти счастье.

Олеся вспоминала ещё несколько ярких случаев из своей жизни, когда её стремление к контролю и превосходству становились причиной разрушения отношений. Она вспоминала, как однажды, прямо на первом свидании, предложила мужчине оплатить его счёт, потому что ей показалось, что он искал в карманах слишком долго. А тот, поражённый её напором, просто встал и ушёл. Тогда она злилась на его "неадекватность", не понимая, что её желание быть главной отпугивало от неё даже потенциальных партнёров.

Всё это ярко и безжалостно мелькало в её памяти. Теперь, когда ей исполнилось за тридцать, она начинала понимать, что за всеми этими эпизодами кроется нечто большее. В её сердце зрел вопрос, который она боялась задать себе прямо: «А счастлива ли я?»

Олеся снова взглянула на своё отражение. Сегодня её лицо казалось каким-то уставшим и незнакомым, как будто за ярким макияжем скрывалась совсем другая женщина – та, о которой она забыла в бесконечной гонке за независимостью и контролем. Линия её губ, привыкшая сжиматься в едва заметную строгую улыбку, сегодня дрогнула. В груди что-то отозвалось болезненной, тянущей пустотой.

Она никогда не позволяла себе задуматься об этом. Быть слабой? Это просто не входило в её планы. Это казалось чем-то настолько несущественным, что она научилась давить в себе все проявления мягкости, как досадные ошибки. Но сейчас, глядя в своё собственное лицо, она чувствовала себя странно… уязвимой.

Тяжелая тишина её квартиры, нарушаемая только тихим тиканьем часов, казалась ей невыносимой. Олеся села на диван, обхватив колени руками, и вспомнила, как годами назад она обещала себе, что никогда не будет такой, как её мать – мягкой, податливой, позволяющей себе доверять другим. С детства Олеся видела, как мама ждала от отца заботы, подарков и даже элементарного внимания, которого так и не получила. Олеся, наблюдая эту картину, дала себе обещание: никогда не зависеть от мужчин, никогда не ждать помощи. Она решила стать той, кто может всё сама – и стала.

Но вот парадокс: она делала всё, чтобы мужчины были благодарны ей, чтобы они видели в ней ту самую опору, и каждый раз вместо благодарности чувствовала лишь… одиночество. Почему? Это мучительный вопрос, который она избегала годами, но теперь, в тихой комнате, он наконец занял всё её внимание.

Олеся вспомнила тот день, когда впервые осознала, что её независимость может стать её же тюрьмой. Это случилось пару месяцев назад, когда её лучшая подруга Лера, яркая и жизнерадостная, привела её в кафе познакомиться со своим новым знакомым, Сергеем. Лера была полной противоположностью Олеси – лёгкая, флиртовала без стеснения, смеялась, совершенно не переживая, как она выглядит. Но самое странное, что мужчины были от неё без ума. Лера не была такой красивой, как Олеся, не была так успешна и уж точно не считала нужным демонстрировать свой интеллект. Но мужчины вокруг неё, как мотыльки, тянулись к свету.

За чашкой кофе Лера рассказывала, как легко и беззаботно ей живётся. Олеся тогда засмеялась, думая про себя: «Как можно так бездумно вести себя и рассчитывать на серьёзные отношения?» Но в тот вечер в её душе впервые закрались сомнения. Может быть, она что-то упустила? Может быть, её сила и её жёсткость – это не та грань, которая должна её определять?

Внутренний монолог прервал звонок телефона. На экране высветился незнакомый номер. Олеся взяла трубку, машинально поднеся её к уху. С той стороны голосом, слишком мягким и словно извиняющимся, молодой человек сказал: «Привет, Олеся, это Андрей. Я друг Макса…» Тут же Олеся нахмурилась, вспоминая, что этот «друг» недавно одолжил у неё деньги, заверяя, что отдаст их буквально на днях. Её голос стал холодным, а слова – едкими, когда она резко оборвала собеседника: «Ты позвонил, чтобы вернуть долг?»

На том конце повисла тишина, и Андрей неуверенно начал оправдываться, пытаясь объяснить, что у него временные трудности, но он обязательно вернёт деньги в ближайшее время. Олеся резко отключила вызов. Её терпение иссякло, и разочарование, едва уложившееся на дно души, снова захлестнуло её волной гнева. Внутри всё кипело от ярости: сколько ещё раз она будет наступать на одни и те же грабли? Почему она всегда окружена людьми, которые не могут дать ей даже малейшей благодарности?

Тишина в квартире вновь ожила, и Олеся осознала, что от этих мыслей ей просто некуда деться. Она медленно подошла к окну и долго всматривалась в пустоту за стеклом. Её отражение казалось ей чужим, почти неприятным. Она вдруг поняла, что даже в её чертах – в линиях сжатых губ, строгом взгляде – проступает та холодная отчужденность, которую она так усердно пыталась сохранить. И тогда на неё нахлынула мысль, словно внезапное озарение: может, всё дело не в мужчинах? Может, проблема была в ней самой?