— Убирайся! — рычит, рукой указывая направление. — Пошла отсюда!

Он прав — уже пора!

— Мне жаль тебя, Артемий.

— Себя, стерва, пожалей. Пошла на хрен! Не смей звонить и искать встреч. Ничего не выйдет. И шантажировать меня не думай — я разберусь с тобой…

Ой, дурак с отбитой бабами башкой! Где были мои глаза, рот и уши, а самое главное, где в день нашей встречи был мой трезвый ум и гордость? На каком этапе грозный Царь откинул здравый смысл и поддался на рыжую провокацию в штанах?

— Не переживай, — подпрыгивая, натягиваю трусы, снимаю с абажура лифчик, босыми ступнями шлепаю к креслу, на котором свалена моя одежда — футболка, узенькие джинсы и куцый безрукавный пиджачок. — Мне, действительно, очень жаль тебя, Артем. Ты больной… Больной на баб! Рано или поздно твоя жена застукает тебя. И, как ты там сказал, она на многое способна! Я бы на твоем месте для конфиденциальных встреч подготовила какое-нибудь конспиративное жилье, а не использовала супружескую кровать. Противно, если честно. Ты знаешь, я сочувствую этой женщине. Бедняжка вынужденно нюхает твоих баб, когда ты исполняешь долг по расписанию вот на этом «поле», — рукой указываю на матрас.

— Даш…

Ну вот опять!

Теперь, по-видимому, нахлынуло раскаяние или он не хочет потерять меня. Жена опять уедет, а ему необходима та, с кем он намерен скрашивать пустые, вынужденно одинокие в кровати вечера. Готовь квартиру, Тёма! Но не для меня!

— Я все поняла, Артем. Спасибо. И, наверное, довольно. Пора и честь знать.

— Пожалуйста… — шагает позади меня, суетящейся без определенной траектории по этой спальной комнате.

— У меня есть принципы, Карташев. Представляешь? — разворачиваюсь на скорости, въезжая своим носом в грудь козла.

— Ты ведь знала, что я несвободен, — шепчет. — Даша…

— Не знала.

И он, действительно, не прав! Не знала, не знала! Своим дебильным поведением сегодня он сам спалил себя.

— Ты умная девчонка — это сразу видно. Яркая, живая! К тому же офигительно танцуешь…

Охренеть, какой он комплимент сейчас отсыпал! Я просто «офигительная шалава в последней линии на подтанцовках, провинциальная плясунья кордебалета», но, видимо, с потенциалом, раз сам Артемий Карташев членом застолбил меня.

— У тебя красивые глаза, волосы и тело. Ты словно пластилин в мужских руках.

— Я дешевка на подтанцовках, Тёма. Ты только что сам сказал. Провалы в памяти? Надо бы проверить кровяной поток и проходимость всех сосудов головы, — поднимаю руку и указываю те потенциальные места на основании черепа, на которые неврологу следует обратить особое внимание при проведении обследования, — возможно там залежалый тромб, сплошная темнота, непроходимость, а впоследствии — инсульт и ты, Тёмыч, превратишься в откровенные дрова. Про пластилин, — смеюсь, — кстати, очень правильно заметил. Каждый с теплыми руками может, как сам захочет, под свой образ и подобие, изогнуть меня. Но, пожалуй, на сегодня хватит. Я устала от грубого внимания и топорных комплиментов недоделков, вроде тебя. Хочу сменить хозяина, ты сильно перегнул мое сопротивление.

— Прости за это. Но ты действительно красавица. Это правда! Даша?

И дура, Карташев! Я просто дура! Об этом ты забыл сказать или умышленно язык засунул в зад?

— Нет.

— Нет — не простишь? Или нет — не красавица? — склоняя на бок голову, пытается в щеку поцеловать. Брезгливо отстраняюсь, хищно искривляя губы, я моментально выставляю зубы:

— Довольно! Мне на работу пора. Ты подвезешь меня? А впрочем, обойдусь без твоих подачек! С дороги! — рукой пытаюсь убрать с намеченного пути козла.

— Даша, Даша, Дашенька, ну, пожалуйста. Тихо, тихо, киска!

— Закрой рот, — шиплю, глядя ему в глаза. — Еще раз…

— Зачем ты врешь, малышка? — усмехается. — Кудряшка с чайными глазами. Знаешь, на кого ты похожа?

На отца! На своего великолепного отца! Еще на мудрую и вдумчивую мать! Но уж точно не на твою пластилиновую игрушку. Со мной нельзя играть. Слишком многие пытались это делать, стараясь посильнее растянуть и разломать. У них не вышло, а у тебя, козел, тем более ничего не выйдет.

— Не желаю даже слушать. Не имеешь права, что-то подобное мне с умным видом заворачивать. С дороги, я сказала. Наш разговор окончен. И да, я не вру, Артем. А вот ты, скотина, запросто меняешь все понятия. К тому же все, что сейчас тут произошло, ты очень круто организовал, срежиссировал, провел и отыграл. Проснулся, потянулся, облизал меня, а затем нагнул и отъе.л. Пусть и не физически! Это я бы выдержала. Ты изнасиловал меня словами. Не называя прямо и открыто проституткой, шлюхой все-таки назвал.