Шрифт:
– Ты че?
– Вспомнила опять все. И после сегодняшнего осадок остался. Специально старалась, чтобы Аделина никуда не уходила, чтобы с ней хотя бы такого не произошло, чтобы ее не использовали, как меня.
– Она сама туда пошла.
– Андрей, она же ничего не соображала! И я год назад тоже была в таком состоянии, и сама пошла с ними. Но помню все, что потом было! И это травма для меня, я теперь боюсь всего. У меня перед каждой вечеринкой тремор начинается.
– Да понятно. Но это не первый раз, когда она уединяется с кем-то на тусовках. Для нее это нормально.
– Нет, ненормально. Мы с ней разговаривали на этот счет.
– И что она сказала?
– Что она все помнит и ей плохо.
– И продолжает так делать?
– Да, когда напьется. Потому что не контролирует себя. Ничему ее жизнь не учит. Ладно, пошли.
В комнате Аделины стоял стойкий запах алкоголя. Девушка лежала на кровати в той же одежде, в которой была на вечеринке. И хотя было утро, а окно ее комнаты выходило на восток, здесь царил мрак: светонепроницаемые шторы были наглухо закрыты. Закрыто было и окно, поэтому в комнате было еще и невыносимо душно. Тишину нарушало только тихое посапывание девушки и негромкие голоса, доносившиеся из работающего за стеной телевизора.
В комнату девушки вошла мама, в руках она держала старенький, весь исцарапанный планшет. От запаха Мария скривилась и сразу прошла к окну, чтобы раздвинуть шторы. Сначала свет залил правую половину комнаты, где у окна стояли стол со стулом и шкаф. На стене над столом было много фотографий с разных вечеринок, на самом столе валялись какие-то смятые бумажки, салфетки и открытая пачка с чипсами. Дальний угол стола украшала фотография Аделины и Леонида Алмайи, стоящих рядом вполоборота друг к другу.
Потом свет залил левую часть комнаты, где стояла кровать. Горячее летнее солнце ударило в лицо Аделины, она застонала, как можно крепче сжимая веки, и уткнулась в подушку.
– Подъем, чума болотная, у нас че-пэ, – громко сказала женщина.
– У нас всегда че-пэ, – ответила девушка в подушку.
– Деля, на этот раз все серьезно. – Голос у Марии был очень встревоженный. – Отец твой при смерти лежит.
Сначала наступила тишина. Затем Аделина повернулась к матери, сонными глазами посмотрела на нее и тихо произнесла:
– Сегодня не первое апреля, мам.
Мария села на кровать и положила перед девушкой планшет. Аделина вяло протерла рукой глаза и села на кровати. На открытой странице браузера виднелись логотип известного новостного издания, имя и фамилия Леонида Алмайи и коллаж из его представительской фотографии и снимка, сделанного во время концерта: ее отец лежит на сцене после падения. Аделина побледнела. Она не стала читать статью, а вместо этого включила видео. В нем сначала играла музыка, потом Леонид начал фальшивить, потом упал, оркестр замолк, и в зале началась паника. Пока Аделина смотрела видео, мама молчала и перебирала пальцы. Аделина досмотрела видео до конца и отложила планшет. Через секунду мама заговорила:
– Надо бы в больницу съездить, узнать, что там и как…
– Меня не пустят, – почти шепотом произнесла Аделина.
– Да с чего бы, ты его дочь! Паспорт у тебя есть, ты родной человек ему. Съезди, узнай.
И мама вышла из комнаты, оставив Аделину наедине с планшетом. Девушка схватила его и стала читать статьи об отце и смотреть разные видео. Везде было одно и то же. Оглядевшись, Аделина увидела, что ее смартфон лежит на столе, и вскочила с кровати, но почти сразу у нее подкосились ноги, и она упала. До стола девушка доползла, взяла смартфон и легла на пол. На звонок папа не ответил. Аделина встала, постанывая и держась за голову. Дошла до шкафа и стала переодеваться.
Глава 4
Несколько часов спустя Аделина приехала в больницу, но к отцу ее не пускали. Девушка вся напряглась и говорила на повышенных тонах. Она показывала паспорт с фамилией, показывала фотографии, но женщина за стойкой информации спокойно отвечала «Нет», отказавшись даже вызвать лечащего врача. Эти пререкания взбесили Аделину, и она, громко ударив по стойке, направилась к служебному входу. Оттуда как раз вышли несколько врачей и, к счастью для Аделины, вместе с ними был друг их семьи Артур.
– Аделина, здравствуй. Как раз собирался тебе позвонить. Ты к отцу?
– Да, но эта, – и она махнула в сторону женщины за стойкой, – ни в какой палате мой папа лежит не сказала, ни врача лечащего не вызвала.
– Не удивительно, она выполняет инструкции, – ответил Артур. – Сюда пытаются проникнуть журналисты, которые в реанимации не нужны от слова совсем. Андрей Александрович, – обратился Артур к одному из врачей, – это Аделина, дочь Леонида.
– Очень приятно, Аделина. К вашему отцу можно подняться пока только вместе со мной и не больше, чем на десять минут. Потом организуем вам проход в палату.