— Ты что, язык проглотила, Бел? Или, может быть, ты еще не готова умолять. Ничего страшного. Можешь пока посмотреть, но без футболки.

Я не должна. Следует отказать, но, видя его таким, мне хочется посмотреть, как далеко смогу зайти. Я моргаю, а затем делаю, как он говорит. Почему бы и нет? Он сказал, что не будет меня трахать, пока я сама не попрошу, и, сняв с себя футболку и лифчик, возможно, смогу немного облегчить боль в сосках. Ухватившись за край футболки, стягиваю ее через голову и отбрасываю в сторону.

Его хищный взгляд скользит по моему телу, по кружевному белому лифчику, плоскому животу, а затем к поясу джинсов.

— И лифчик тоже.

На то, чтобы снять его, уходит несколько секунд, и вскоре мои груди обнажаются перед холодным воздухом. Сейчас, когда смотрю на него, в его глазах горит огонь, а не холодное безразличие, выраженное в суровой линии рта.

— Очень жаль, что ты не слушаешься меня так постоянно. Ты такая хорошая девочка, когда захочешь. — Он тянется ко мне и ласкает мой рот большим пальцем, проводя им по нижней губе. Это движение посылает укол удовольствия прямо в сердце. Хочу, чтобы он трахнул меня. Хочу, чтобы он заставил меня умолять.

Из меня вырывается стон, и я, черт возьми, ничего не могу с собой поделать. Я такая мокрая и безумно хочу его.

— Хочешь что-нибудь сказать?

Я качаю головой.

— Нет. — Но это больше похоже на вопрос, чем на убедительное утверждение.

Ухмылка, которой он одаривает меня, в лучшем случае безумна. Дрю проводит влажным большим пальцем по моим губам, вниз по подбородку и шее, останавливаясь, когда достигает напряженного соска. Теплое, влажное прикосновение его большого пальца к напряженной вершинке заставляет меня задрожать, и я наклоняюсь вперед, желая большего. Больше ощущений, больше удовольствия, больше его. Он встречается со мной взглядом на полсекунды, и я отвожу глаза, устыдившись того, как подчиняюсь основным инстинктам всего лишь от его прикосновений.

Без предупреждения он отводит руку назад, а затем опускает ее вниз, сильно шлепая по моей груди. Сначала я ощущаю острое жжение, за которым следует волна удовольствия. С моих губ срывается стон, и я сильно прикусываю нижнюю губу, чтобы не сделать этого снова. Конечно, он это слышит и не скрывает довольной ухмылки.

Он проделывает то же самое, на этот раз с другой моей грудью. Черт. Жжение причиняет боль, но удовольствие нарастает, и, клянусь, я такая мокрая, что даже неловко. Как ему удается проделывать это со мной каждый раз? Меня окутывает его жар, когда он придвигается ближе, бедра раздвигаются еще шире. Чувствую слегка влажную головку его члена, когда он проводит ею по моей ключице.

С моих губ срывается стон, удовольствие и потребность берут надо мной верх. Он проводит кончиком члена по моим ключицам, окрашиваю их своей смазкой, и я смотрю на него, нуждаясь в нем больше, чем в гордости. Больше, чем в чем-либо в эту секунду.

— Что… у тебя на уме?

Я с трудом сглатываю, а тело сжимается в комок. Пустой. Жаждущий. Нуждающийся.

— Я хочу тебя. — Произношу эти слова, ненавидя кислый привкус, наполняющий рот после признания. Его удовлетворенный стон пронзает меня насквозь, заставляя киску сжиматься, а бедра непроизвольно приподниматься. Ненавижу ту власть, которую он надо мной имеет, и то, как он сводит меня к нулю. Хотела бы я быть сильнее и противостоять ему.

— Открою тебе маленький секрет, — шепчет он, поднимая меня за руки.

Голова кружится от вожделения, и я едва не спотыкаюсь о собственные ноги.

— Я бы трахнул тебя и без просьбы, но мне нравится смотреть, как ты ломаешься ради меня. Снова и снова.

На языке вертится глупый ответ, но исчезает, когда его пальцы впиваются в мои джинсы. Он тянет их вниз, захватывая трусики, и стаскивает с меня. Я стою перед ним совершенно голая, и его глаза изучают каждый дюйм моей плоти.

— Я должен тебя пометить, поставить клеймо, чтобы ты всегда помнила, кому принадлежишь. Ты хочешь этого?

Я качаю головой.

— Я не принадлежу тебе, Дрю. Я принадлежу себе. Я всего лишь дырка, которая согревает твой член, верно?

Из его груди вырывается дикое рычание, и он срывается. Не понимаю, почему мой ответ так сильно разозлил его, ведь это именно те слова, которые он мне сказал. Через мгновение я снова оказываюсь на кровати. Прежде чем успеваю понять, что происходит, меня обхватывают его сильные руки. Он переворачивает меня на живот и поднимает за бедра, заставляя встать на колени. Кожа гудит от прикосновений, от предвкушения. Головка его члена касается моей задницы, и все мое тело напрягается. Он ведь не сделает этого, правда?

— Мне следовало бы оттрахать тебя в задницу, просто чтобы наказать за то, что ты такая грубиянка, но у меня не хватит терпения подготовить тебя, и как бы сильно я ни хотел причинить тебе боль, не хочу сломать тебя, а я бы именно это и сделал, если бы захотел.

— О, как милосердно с твоей стороны. — Я закатываю глаза, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. Не хочу, чтобы он понял, что я уже сломалась.

— Это не милосердие. Это уверенность в том, что я могу использовать тебя в полной мере.