Несмотря на потрясение, Зекк сердцем болел за Растура. Командующий эвакуацией до сих пор не отдохнул, продолжая интенсивно работать даже на борту кораблей. Зекк подозревал, что этот человек постоянно находил себе какое-то занятие, чтобы отвлечь свои мысли от горя из-за потери Шиннан.

Четыре переоборудованных грузовых корабля курсировали по стабильным орбитам друг рядом с другом, высоко над атмосферой. Списанные громоздкие контейнеры были объявлены непригодными для межзвёздных перевозок, но они достаточно хорошо служили вместилищами для отверженных людей, беженцев, ожидавших возвращения на родную планету, начисто разрушенную лавой и подземными толчками. Двигатели грузовых судов были демонтированы, а все грузовые отсеки были заставлены койками и клетушками для размещения как можно большего количества людей. Выжившие с Эннта проявляли стойкость. Они отказывались от уединения и комфорта на год, прежде чем отваживались вернуться на поверхность.

Зекк вспомнил, как ребёнком жил на одной из таких станций для беженцев, и каким кошмаром это ему казалось. Тем не менее, эти люди были готовы страдать снова, как восемь лет назад, и будут страдать ещё восемь лет спустя, до тех пор, пока будут продолжать мириться с циклом разрушений.

Вокруг летали небольшие корабли: поставщики продолжали выполнять свои обязанности по перевозке и выгрузке грузов, согласовывали графики обратных рейсов. Теперь Зекк видел, что, хотя некоторые из них действительно прилетели помочь — как Пекхам в прошлый раз, — многие торговцы и экспедиторы были мошенниками, воспользовавшимися сложной ситуацией. Они взимали за свои услуги абсолютный максимум, который колонисты могли себе позволить, и у жителей Эннта не было другого выбора, кроме как платить....

Когда последние запоздавшие корабли благополучно прибыли на станции для беженцев и Зекк закончил все свои дела, он вернулся в свою каюту на «Громоотводе», отказавшись от предложения колонистов занять отдельную койку внутри тесной станции. Помимо всего прочего, ему нужен был отдых и умиротворение, нужно было побыть подальше от толпы, вдали от стольких людей, в жизни которых произошла такая трагедия.

Он проспал одиннадцать стандартных часов, проснувшись с ломотой и болью в теле... но больше он не был измученным, не был на грани отчаяния.

Вернувшись на шумную станцию для беженцев, он, воспользовавшись несколькими переполненными турболифтами, направился к верхним уровням. Люди ходили туда-сюда, болтая друг с другом, обсуждая, что они потеряли и что спасли, уже строя планы своего возвращения на поверхность Эннта. Зекк кивал им в знак приветствия, но к разговорам не присоединялся. Что-то всерьёз не давало ему покоя в их упорстве, их натянутом оптимизме, их безрассудном отношении к трагедии, которой они могли бы избежать, — но он не мог точно определить, что именно.

Добравшись, наконец, до популярной смотровой площадки старого грузового судна, Зекк оглядывал группы собравшихся там людей, пока не увидел Растура, стоявшего в одиночестве со сцепленными за спиной руками и глядящего в один из иллюминаторов. Остальные предоставили сурового человека самому себе, искоса поглядывая на него, а затем печально перешёптывались, глядя вниз, на пузырящуюся поверхность Эннта. Мир под ними кипел.

Твердокаменный человек отошёл в сторону и уставился в макротелескоп, установленный на стойке рядом с иллюминаторами. Он смотрел долго, очень долго.

Зекк подошёл к нему сзади.

— Всё пропало? — спросил он.

Растур не вздрогнул.

— Я смотрел в те места, где находились все наши города. Новейший Прибрежный Город, Другой Хоуптаун, поселение в Хартленде. Я ничего не вижу. Никаких признаков того, что мы когда-либо были там.... И снова нас будет ждать целый новый мир.

Зекк посмотрел в окуляр и увидел пылающие лавовые трещины. Чёрные столбы дыма поднимались сквозь клубящиеся грозовые тучи. Когда огромная луна удалится по своей орбите и перестанет месить поверхность планеты, погода снова стабилизируется, пойдут дожди, лава остынет — и Эннт станет чистым листом, снова готовым для колонизации. Снова и снова.

— Зачем вы так мучаетесь? — наконец спросил Зекк. Он плотно сжал губы, когда Растур удивлённо посмотрел на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Почему вы продолжаете возвращаться, когда знаете, что меньше чем через десять лет всё будет разрушено снова — снова и снова? Каждый раз так много боли, так много смертей, так много разрушений.

— И так много обновления, — добавил Растур. Он указал вниз. — Я уже начал сейсмические исследования, намечая подходящее место для строительства нашего следующего Хоуптауна. Также я выберу лучшее место для возведения дома, который мы с Шиннан проектировали вместе. Может быть, я найду другую жену, а может быть, я буду жить один. Жизнь продолжается. Мы должны продолжать делать всё, что в наших силах.

— Но зачем, когда вы знаете, что это безнадёжно? Почему бы не отправиться куда-нибудь, где вы сможете прожить свою жизнь в безопасности, построить что-нибудь, что будет служить будущим поколениям? Есть много других планет.

Брови Растура сошлись на переносице.

— Потому что это наш дом, — ответил он, как будто ответ был очевиден.

— Тогда найдите другой дом, — сказал Зекк. — Я жил во многих разных местах.

— Да, а теперь ты вернулся на Эннт, — возразил Растур. — Всё возвращается на Эннт. Это наша колония. Мы заплатили за неё своей кровью и потом. Мы не можем просто отказаться от неё.