Замаскированные солнечные панели на крыше сильно выручали. В любом другом месте их, в нынешнее время, выдрали бы с корнем, попутно перерезав глотку хозяину, но, сюда, в пригород, сейчас суются разве что вооруженные патрули военных. Впрочем, жизнь сейчас такая, что ничего нельзя исключать.

В коридоре прошелестели быстрые шаги, а потом хлопнула дверь в ванную.

Я приложил ладонь к титану, определил, что он едва теплый и прикрикнул:

— Воды мне помыться оставь!

Очень ожидаемо никто не ответил. Я чертыхнулся, разворошил еле тлеющие угли в топке и подбросил мелко колотых поленьев. Если заново не растопить, мыться придется ледяной водой. Чертова девчонка с ее чистоплотностью. Ей все равно где спать, что есть и что одевать, ей наплевать на свой внешний вид, наплевать на все вокруг, но если дорывается до теплой воды — моется так, словно болеет мизофобией.

мизофобия — навязчивый страх загрязнения либо заражения, стремление избежать соприкосновения с окружающими предметами. Человека, который испытывает подобный страх, называют мизофобом.

Впрочем, у нее хватает и других фобий, гораздо более жутких, да и привык я.

Вздохнул еще раз, снял рюкзак, поставил на печку разогреваться котелок с картошкой и мясом, потом туда же брякнул чайник и ушел к себе в комнату. Повесил куртку и наплечную кобуру с пистолетом на вешалку, полностью разделся, накинул сверху домашний халат и почувствовал себя совершенно счастливым.

Нет, я не псих и не извращенец, просто, на фоне окружающего сраного апокалипсиса, любая частичка прежней, мирной жизни, позволяет тебе чувствовать себя человеком. А еще, когда ты месяцами тонешь в грязи, не имея возможности даже умыться, начинаешь особенно чувствовать любое проявление цивилизации.

Сходил на кухню, помешал картошку с мясом в котелке, подбросил дров, а потом разобрал рюкзак и отнес все, что привез из города на склад.

В коридоре опять послышались шаги, сигнализируя о том, что помывка закончена. Я набрал в миску еды, налил в чашку чая, подошел к ее комнате.

Дверь немного приоткрылась, высунулась рука, быстро, по очереди забрала миску и чашку, после чего, сразу щелкнула защелка.

Микки очень не любит, когда заходят в ее комнату, на меня исключение не распространяется. Впрочем, там и смотреть не что. Ужасающий беспорядок, все вещи вперемежку, в углу топчан с облезлым плюшевым медведем. Все. Но, как я уже говорил, никаких отрицательных эмоций у меня это не вызывает. Привык вычленять из дикого количества недостатков Микки, ее, действительно, положительные черты. А их у нее тоже немало. Да и я сам далеко не ангел с пушистыми крылышками.

Дальше я сам наскоро вымылся, переоделся в чистое белье и завалился с планшетом на свой диван, изучать район ближайшей вылазки.

К счастью, несмотря на полный и продолжительный песец вокруг, работающие электронные девайсы все еще встречаются. Проблема в источниках энергии, но в своем случае я ее решил. Спутники давно накрылись, но планшет я закачал готовые карты окружающей местности. И они мне очень помогают в работе.

Наметил маршрут, сделал актуальные пометки, нанес свежую обстановку и уже было собрался засыпать, как через тонкую стену послышался жуткий надрывный вой.

А через минуту в двери появилась Микки в своем любимом кигуруми* в виде кошки. По ее лицу текли слезы, губы кривились в жуткой гримасе, а все тело сотрясала мелкая дрожь.

кигуруми — покрывающие всё тело костюмы в виде животных, героев мультфильмов и других персонажей. Есть варианты в виде пижамы или костюма для дома.

Не говоря ни слова, я подвинулся к краю дивана. Микки шмыгнула ко мне и прижалась, крепко обняв руками и ногами. Почти сразу она перестала дрожать и всхлипывать, а через пару минут спокойно засопела.

«Господи… — обреченно подумал я. — Если бы я знал, как тебя вылечить…»

Микки больна. Серьезно больна. Я не психиатр, но, скорее всего, у нее жесточайший маниакально-депрессивный психоз. Причем не врожденный, а приобретенный. Что его вызвало, я не знаю, хотя мы с ней вместе уже довольно долго. Микки очень мало говорит, а если говорит, то только о себе в третьем лице. В помещении с людьми она почему-то сразу забивается в угол. Она не умеет испытывать положительных эмоций, она ненавидит людей. Единственный человек, с которым она может находиться рядом — это я. И она не может долго находится без меня. Периодически, по ночам Микки мучают жесточайшие кошмары. А еще, она патологически жестока к людям и убивает их без жалости и сомнений. Я подозреваю, есть за что, но, как уже говорил, не знаю почти ничего о ее прошлом.

Вот такой жуткий коктейль.

Но при этом, мы прекрасно дополняем друг друга. Без Микки, мне бы уже давно пришел конец — она мне не раз спасала жизнь. В поле она совершенно неприхотлива, вдобавок Микки очень сильна, быстра и ловка, подозреваю, что раньше она серьезно занималась гимнастикой или чем-то подобным. В рукопашной схватке от нее толку нет, массы не хватает, но девчонка просто виртуозно пользуется любым подручным предметом и не расстается со своей любимой заточкой — куском заточенной тонкой арматуры с обмотанной синей изолентой рукояткой и при каждом удобном случае пускает ее в ход. Что еще? Она дьявольски хитра и коварна, отлично ориентируется в обстановке и каким-то загадочным образом чувствует опасность. И понимает меня с полуслова.