— Так рази ж я виноват, что склад наш того? Сами видите, пожар-то свежий. Это ваши мутки, не мои.

— Еще раз, медленно и по буквам, — повысил голос Калуга. — Нет доставки — нет награды! Не нравиться, можешь в суд подать… если найдешь.

Судя по кислому виду «воздухоплавателя», он сильно сомневался, что сможет найти суд, согласный принять к рассмотрению иск против нашей «Временной Военной Администрации на период особого положения». Слышал я разговоры, что всякую мелкую бытовуху военные думали спихнуть на гражданских, но что-то дальше разговоров ничего не куда не сдвинулось. «Бытовуха», это ведь не только канализацию чистить.

— Ну что, — шепнул мне Белый, — возвращаемся к первоначальному плану?

— Какому? — не понял я.

— Про Винни-пуха. Берем каждый по пучку шариков и летим. Проще пареной репы.

— Помолчи лучше. Услышит полкан — с него станется и эту идею взять на вооружение. И это, блин, не шутка.

Мне и раньше доводилось встречать людей, полностью поглощенных одной конкретной идеей. В умных книжках это состояние именуется «одержимость» и добавляется: «Согласно представлениям некоторых религий, одержимость — состояние, в котором человек подчинён одному или нескольким демонам или дьяволу». Глядя на Калугу, я вполне был готов поверить в демонов, даже нескольких. А еще — притащить какого-нибудь попа для проведения обряда экзорцизма или как оно там у них называется. Ну или хотя бы святой водой сбрызнуть. Вроде где-то под Порховым сохранился монастырь. Точно, в баре как-то Михась Рыжий рассказывал, что зараженные обходят его стороной, не реагируя даже на колокольный звон. Он, правда, к этому моменту почти литр самогонки всосал натощак и с устатку…

— А эта… если еще один шар найдется?

Калуга, уже поставивший ботинок на аппарель «Тайфуна», замер и медленно развернулся к «воздухоплавателю».

— Повтори.

— Ну, я тут подумал… — торопливо зачастил тот, — мы как раз весной… ну, до того как… старый большой шар продали. Компания «Питерские небеса». У них склад в Новой Ропще был, я его туда и отвозил вместе с Максом, земля ему пухом.

— Адрес! — потребовал Калуга.

— Да вот адрес-то… — «воздухоплаватель» схватился за макушку, — не помню, хоть убейте. Но если на месте буду, сориентируюсь. У меня только на названия с цифрами память дырявая, а как на местности смотреть, я с одного раза накрепко запоминаю. Точно помню, у них контора рядом с этим, где лошади… ипподромом, во! Мы мимо дворца ехали, он по правую руку был, потом пруды, потом налево к ипподрому повернули…

Калуга спрыгнул с подножки «Тайфуна» и стал перед Бугровым.

— Что скажешь, Геннадий Васильевич?

Имя-отчество Бугрова я услышал первый раз, сам он его называть упорно не желал. И понятно почему. Геннадий у людей обычно влёт ассоциируется то с Гошей из «Москва слезам не верит» или с крокодилом Геной. У меня лично крокодил вызывал значительно больше симпатии.

Прапорщик дернул рукой, словно хотел дотронуться до лица, но задержал её на полпути.

— Чешется, зараза. Черт… Ропща — это «серая зона». Там и до Питера рукой подать.

— Серая зона, — подтвердил «рекс». — Но постоянных постов там никто не держит. Разведка иногда ходит, рейдовые группы. Считается, там один из вероятных маршрутов распространения зараженных из Питера.

— Есть такое, — подтвердил Бугров. — Несколько раз фиксировались группы в несколько тысяч особей. Чем-то их это направление привлекает…

— Да помню, Геннадий Васильевич, ты же сам эти рапорты мне на стол клал, — Калуга мотнул головой, — ну-ка давай отойдем в сторонку, поговорим.

Прежде чем отойти «крокодил Гена» злобно глянул по сторонам, так что собравшиеся тоже как-то дружно решили разойтись по сторонам.

Мы с Белым и Микой отошли к остаткам стены сгоревшего склада.

— Закурим? — Белый достал портсигар. — Настоящие старые, не нынешний самокрут из самосада.

— Не курю. Юльку лучше потом угости.

— А читать по губам умеешь? — спросил Белый, кивнув на прапора и полковника.

— Нет, но погадать могу. Калуга рвется ехать в эту долбанную Ропшу прямо сейчас, роняя тапки, а Бугров уговаривает его хоть немного постоять и подумать.

Белый щелкнул зажигалкой и несколько раз глубоко затянулся.

— Калуга — полный псих! — выдохнул он вместе с дымом. — Прет как гребаный носорог, ни хрена не видит вокруг и сносит все на пути. Но сейчас он в чем-то даже прав.

— Интересно, в чем?

— Помнишь тех красавчиков, что на дороге накрошили? Вы с Юлькой там еще лута набрали.

— Такое, блин, забудешь… — вздохнул я. — Мы там несколько теплаков сняли, китайские «арконы». Не самый топчик, но в любом случае по нынешним временам хабар неплохой. Но лезть в такие расклады… ну него. Такой крутой замес не для моей больной души. Лучше меньше, но спокойней.

— Ты совсем-то из себя хипстера не строй, — усмехнулся Белый. — Переигрываешь с образом. А про засаду я к чему вспомнил. Такие круто упакованные ребята встречаются не часто. Сейчас одну группу на фарш перевели, не факт, что им быстро найдут замену. И в этом смысле Калуга прав, у нас «окно возможностей». Другой вопрос, что реализовать его — пупок развяжется.

Тут я мог бы немного поспорить. Если против нас «работала» одна из группировок под Питером, то у них и резервная группа могла найтись. Тем более, что ситуация будет зеркальная — это на перехват конвоя к Максимовке им нужно было пилить хрен знает сколько, да еще скрытно. Выдвинуться же к посёлку под Питером они могут хоть пешком. Но вслух я этого говорить не стал, а просто спросил: — А какой вывод?