– Чем наглее и фантастичней ложь, тем сильнее в неё поверят. Кто же это сказал? – а вот и доказательства верности направления разумения Артурчика, хоть и со своими сомнениями и неуважением к авторитетам прошлого в виде вот такой своей забывчивости, специализированной на необходимости не привлекать к слову ловцов вашего ума, то есть афродизиаков (во-первый, это цинично в каждой проблеме обвинять представителей одной из этнических групп, живущих в Африке, если ви не забыли, а во-вторых, создатели афоризмов, о которых и идёт речь, – а вы о чём подумали, – слишком много на себя берут, позиционируя себя инстанцией последней истины в данной области проецирования своего мнения).

И мысли Артурчика, как это всегда с ним бывает в таких вопросительных, со сложным и негативным контекстом случаях, в один момент сконцентрировались на своей супруге, миссис непременно, – и ты, Артурчик об этом днём и ночью и в любой другой момент должен помнить, –твоей ненаглядной до степени рябения в глазах Женевьевы. При одной мысли о которой, перспектива отправиться на звездолёте к другим мирам, в поисках обетованной для себя среды жизни и обитания, показалась Артурчику не такой уж фантастической и что главное, не бесперспективной. И только одно мешает принять это новое и безвозвратное для себя будущее Артурчиком, так это человеческий состав этого нового ковчега. И что-то не даёт покоя и нет какой-то уверенности в будущее человечества в этих лицах, собранных здесь для этого будущего полёта в неизвестность, во-первых, на долгое время, во-вторых, со всеми этими лицам, и в главных, для продолжения жизни человечества. А для этого, пока других способов не придумали и научно-технический прогресс так далеко не зашёл в своём отторжении человека от его главных жизненных задач и функций, нужно человеческое воспроизводство. А вот с этим большой вопрос у Артурчика, чего-то совсем невидящего в той же госпоже Шарлотте Монро будущую мать человечества. И хотя теоретически она ею может стать, вот только он тогда не видит никакой в себе возможности и сперва желания стать первооткрывателем этого отцовства.

– Да и вообще, как с этими людьми можно ужиться, и прямо до своей смерти?! – от раздражения на без выборность, то есть от фатальности своего жизненного пути, в лице прямо переменился Артурчик от такого предоставленного ему шанса выжить и дальше быть полезным для общества и дальнейшего его процветания. – Но почему именно с ними?! – а вот это уже был вопрос философский, которым задаёшься тогда, когда начинаешь чувствовать безвыходность своего положения. Ну а после принятия для себя неизбежного (гнев и отрицание вроде как прошли) следует этап своего к нему приноравливания, с поиском для себя лучших адаптационных к новой реальности вариантов существования.

– Потому что, все мы, первые лица государства. Кто представляет собой человечество во всех его формах определения и реализации прав на волеизъявление. И если не мы, то кто кроме нас? – а вот уже и уверенность прозвучала в этом основном тезисе головного мозга Артурчика, в чём-то тоже избранного служащего. – С другой стороны, и в этом есть свои плюсы. Здесь мало кто мне сможет составить конкуренцию в физическом плане. Разве что только генерал Броуди. Но здесь я его возьму интеллектом. М-да, с ним придётся создать коалицию и свой блок. А иначе нельзя будет здесь выжить. Все вскоре начнут объединяться против всех, чтобы не быть хотя бы полностью ущемлённым. Ведь борьба за распределением ресурсов не за горами.

И чтобы не быть от ресурсов оттёртым, нужно сперва заручиться силовым блоком, а уж затем только под силовой блок нужно будет прописать морально-нравственное обеспечение. Что же насчёт главных задач человечества, которое обеспечивается через формулу: «Каждой твари по паре», то с тварями здесь полный комплект, да вот только в этом комплекте чувствуется какой-то изъян и недокомплект, что даже становится тревожно за будущее человечество. – С этим, однозначно субъективным мнением, Артурчик физически проникновенно и оценивающе хоть какие-то перспективы на свои скрытые природные возможности посмотрел на женское представительство в этом будущем ковчеге и, бл*ь, как же быть и что поделать, там столкнулся с покорёжившей его лицо мыслью: «А моя Женевьева не такой уж и последний вариант для сожительства».

Что, конечно, поспешное решение воспалённого сознания Артурчика, с поверхностного взгляда не видящего в своих коллегах предмет чувственного желания (что так и должно быть при служебных отношениях), а с другой стороны это всё, его постоянное обращение в сторону своей миссис, есть его инстинкты и крепкое воспитание в верности своему долгу и супруге. Через чьё мерило он оценивает весь этот мир и самого себя в нём. И вполне тогда обоснованно прозвучало его такая непроизвольная радость и в тоже время горечь на то, что он не сумел предупредить эту язву и стерву одновременно о своём таком экстренном отбытии в другую вселенную. Где за его горечь отвечало его сознание заботливого супруга, а вот за радость отвечало его право на альтернативу свободы и волеизъявления. Чего, придётся быть откровенно честным, не давала ему Женевьева, демонстрируя на кухне и в спальне свою тягу к непререкаемому авторитаризму и чуточку даже деспотизму.

– Рот закрой! Тебе здесь никто слова не давал и не спрашивал. А иначе… – И этого достаточно и хватит для Артурчика, знать не желающего, что включает в себя это многоточие его супруги Женевьевы, для которой нет других авторитетов кроме себя. И здесь на кухне, а тем более в спальне, попробуй только заикнись высказать свою точку зрения на некоторые аспекты вот такого, не на паритетных началах отношения, где так и проскальзывает его подчинение такого рода обстоятельствам, которые в простонародье ещё называются это твой крест и тебе его носить до скончания твоей печали, то есть жизни (что поделаешь, когда от отчаянья начинаешь сбиваться на веру во всякую теологическую глупость, ища там для себя утешение).

Но если всё так и даже законы человеческого природообразования, где его сознание поддерживает вера во всякое необъяснимое с научной точки зрения чудо, то Артурчику хотелось бы всё-таки для себя прояснить некоторые моменты связанные с ношением этого фигурального креста, который собой олицетворяет Женевьева, дама крайне субъективного и суеверного мироощущения, которая, конечно, сильно не будет против, чтобы её постоянно на своей шее носили, но даже ей что-то в душе подсказывает, что её Артурчик в себе когда-нибудь надломится при ношении такой её неподъёмной для него ноши. Так что этот вопрос спорен со всех сторон к нему отношения.