Двинулись обратно к саперам. Сидел в люке товарищ Иванов, размышлял о сюрпризах войны и продвинувшейся медицине. Надо же: и пакеты первой помощи совсем иными стали, и всякие готовые шины и лангетки в сумке у медиков наготове есть.

А тогда — в 42-м — даже отличить мертвого бойца от тяжелораненого не особо могли. Понятно, холод, все мерзлое.

Только перевели красноармейца Иванова во взвод пешей разведки, успел дважды к немцам сходить. А потом, среди белого дня, на передовом НП…. прилетело, без свиста, никто из хлопцев и не дернулся. Видимо, прямое попадание в окоп, всех разом побило. Сколько Иванов пролежал — да кто его знает? Смутно помнилось как очнулся, когда перекладывали окоченевшие тела, вроде как похоронщики удивились, что не совсем одеревенел. Или это казалось?

Точно помнилась уже санлетучка — отдирали-срезали присохшую одежду на узком операционном столе, больно было невыносимо.

Потом качало, везли и везли, поили, кормили — лиц не помнилось, но успокаивающие голоса часто вспоминались. Выхаживали. Вот зачем, спрашивается?

Проникающее в грудную и брюшную полости, осколки в левой руке у плеча и ниже. А поезд все шел, останавливался, сгружал умерших, и снова шел.… На восток, дальше и дальше от войны.

[1] Ныне поселок Знаменск.

[2] Ныне реки Лава и Преголя.

[3] Знаменитые московские Сандуновские бани, расположены в центре города, действуют с 1808 года, работают и сейчас.

[4] На карте эти населенных пунктов нет.

[5] Старое название винтовочной обоймы.

[6] Московский геологоразведочный институт.

[7] РГД-33 — советская ручная граната образца 1933 года.

[8] С немецким языком у майора Васюка по-прежнему проблемы — он имеет в виду заряд Sprengbuchse 24.

[9] Корнцанг — прямой или изогнутый хирургический зажим для удержания инструментов, введения в рану тампонов и прочих нужных медицинских процедур.

Глава 9

9. Восход поднимался

И падал опять,

Расположение Отдела «К».

Наше время 8:50

«Исходя из вышеизложенного, считаем район Гросс-Фридрихсберг малоперспективным, и…» — отстукивал по клавиатуре старший лейтенант Земляков.

Кенигсберг, апрель 1945-го. Казарма Кронпринца.

Всё — финишная прямая. В смысле, финал подготовки, далее собственно операция, а на нее, как известно, с чистой совестью и подобранными бюрократическими хвостами.

За дверью оперативного отдела галдели, шуршали, топали, мерзко вонял упаковочный автомат. Финансирование выделили в полном объеме, ценного изоляционного материала навезли от души, а при пайке воняла нано-пленка как банальный пластик, кондиционеры не особо справлялись. Вот что там особенного тащить с собой, если все на месте выдадут? Так нет, багажа набрано изрядно.

Завибрировал телефон. Сейчас опять отвлекут срочными уточнениями. Хотя нет, это личный. Вот… жена. Очень вовремя, ничего не скажешь, договаривались же в районе обеда. Нет, нужно ответить, документов много, а Ирина у нас одна.

— Да?

— Виновата, товарищ старший лейтенант, но тут вводная. Меня откомандировывают. «Для усиления оперативной связи».

— Это еще куда?!

— Так к вам. В Отдел.

— Фигасе. И когда?

— В настоящее время. Собственно, уже следую маршем через гражданский объект, обозначаемый «улица». Там как с пропуском? Меня по старому пустят?

— Сейчас узнаю, встречу…

Что-то начальство совсем уже… что за необъяснимые сюрпризы?

Товарищ Земляков направился в кабинет, облеченный «пропускной властью», за актуальными уточнениями, и столкнулся с хозяином в коридоре.

— За пропусками? — уточнил проницательный капитан. — Выдам. Тебе в собственные, штатные руки. Но в надлежащее время.

— В чем юмор?

Капитан показал часы:

— Указанное время выдачи — 10:00. Так что извини, Женя, слегка притормозим.

— Понял. Значит, «пропуска» — во множественном?

— Именно. И все очень красивые.

Теперь начало сходиться. Вот прямо везде конспирация, как будто нельзя прямо сказать. Хотя, может и нельзя, эффект смажется.

Товарищ Земляков набрал супругу, порадовал:

— Пропуск заказан. Но с десяти ноль-ноль. Полагаю, это не совсем случайно.

— Да я уже поняла. Подышу свежим воздухом, — довольно отстраненно пообещала жена.

Волевым усилием Евгений вернулся к документам, завершил часть отписок-служебзаписок, получил почту с уточнением графика стартов, заодно умылся и привел себя в порядок. Тут и вручили пропуска:

— Расписывайся, — капитан посмотрел на посвежевшего товарища Землякова и вздохнул: — Слегка завидую. Вот всегда ты, Жека, в центре событий.