— РСФСР тоже развалится?

Сенатор продемонстрировал неплохое знание Советского Союза, большинство американцев не знают, что Советская Россия и СССР — не совсем одно и то же.

— Имеет шанс уцелеть.

Он замолчал и думал, переваривая услышанное, минуты две.

— Валери, повторишь это перед нашими аналитиками? У них наверняка найдутся уточняющие вопросы.

— Простите, сэр. При всём уважении — нет. Я доверяю вам и Джей, потому что мы связаны той историей со злополучным рейсом. Но если моя информация растечётся, данный факт с устрашающей быстротой станет известен моим информаторам. Последствия даже предсказать боюсь. Вплоть до физической ликвидации. К тому же я ничем не могу подкрепить их слова, кроме как неубедительным аргументом, что лично им доверяю. Но как только мои прогнозы начнут сбываться, а в отношении национально-этнических конфликтов печальные события ожидаются в ближайшие месяцы, вы будете способны принимать решения с открытыми глазами. Полагаю, это и в ваших интересах, сэр, и в интересах США. А также в интересах моих сограждан в Союзе. Только Америка способна перевести их за руку через шаткий мостик переходного периода.

Я налил себе виски из мини-бара, тем самым оправдав кратковременный поворот спиной к высокопоставленному собеседнику, потому что восхваление американцев как единственных поводырей из тьмы на свет побудило неудержимое желание заржать, это уж совсем не в тему.

Мы поболтали ещё минут десять, сползая с глобальных на ближайшие практические темы, в том числе на привлечение меня к политическим кампаниям демократов. Вэнс обещал познакомить с несколькими видными фигурами из верхушки партии, в связи с чем, вот новость, пригласил на свой день рождения.

Следующий разговор был по телефону и куда менее приятный. Я предупредил Дона Дюка, что задержусь на Востоке. Соответственно, подготовка к бою с Синклером начнётся на неделю позже. Услышал в ответ, что он считает меня конченным и безнадёжным долботрахом. Потом спросил, делать ли договорняк, если я точно лягу.

— Не лягу. Побью его проще, чем Биггса. Смотрел записи его боёв, прошлые годы и три в этом. Он бодро работает левыми джебами, но отводит руку назад низко, потом спохватывается и поднимает к щеке. Сейчас делает это гораздо реже, наверняка тренеры ему подсказывают. Тактика простая как десять центов: не лезу на обострение, тоже тюкаю его джебами. А как только запоздает — правый оверхэнд. Уносите тело.

Теперь я промоутера заставил задуматься на минуту, в трубке слышалось лишь сопение, о чудо, не прерываемое ни единым матерным восклицанием.

— Тогда меняем манёвр. Журналисты получат вброс, что ты, мать твою, страдаешь хернёй вместо подготовки к бою. Получил пояс и возомнил себя траханым божком бокса. Делаем Синклера фаворитом.

— Успокоился, Дон? У твоего конченного долботраха есть деловое предложение. Не набирать отстойную шваль из негритянских подворотен, а проверенных и уже прошедших начальную подготовку любителей из СССР. Они теперь смогут выезжать. Срок окупаемости короче.

Я как всегда приврал. В восемьдесят шестом выпускают, но неохотно, если не водить дружбу с генералом Соколовым. Но скоро, скоро.

— Встретимся — поговорим. Смотри, сукин сын…

В два часа ночи запиликал будильник. Время звонить в Минск, там наступило утро.

Вика говорила сквозь слёзы.

— Маму увезли в больницу! С сердечным приступом…

— Отец?

— Да! Ему совсем сорвало крышу. Ты же знаешь, у нас в спальне нет штор. Он, просыпаясь утром, видит яркий свет из окна, и ему кажется, что это от ядерного взрыва. Подскакивает и орёт: вспышка справа! Ну кто такое выдержит… Представь, пригласил вчера Гошу, даже тот не выдержал, сбежал как можно раньше. Валер! Я — не сумасшедшая? Если я унаследовала, то и наши дети…

— Не беспокойся. Шизоидные мании — далеко не всегда наследственные. Идеологическая накачка в СССР кого хочешь сведёт с ума. Военные получают её в десятикратных дозах.

— Войны с США точно не будет?

— Смеёшься? Здесь все в восторге от тёплых отношений Рони и Горби. Любой, кто захочет поссориться с СССР, гарантированно продует следующие выборы. Так что если Советы не ударят первыми, никак.

— Хорошо… А то уже невыносимо. Только бы дождаться документов и выписки мамы. Папа уже убираться за собой не хочет. Зачем, если завтра всё равно от Пулихова останется только радиоактивный пепел.

А вот это — точно клиника. Учётный диагноз. Придётся немедленно стукнуть Соколову по секретному каналу связи в советском посольстве в США. Конченный псих, пусть всего лишь глава учебного заведения, но на генеральской должности, реальная угроза безопасности. А если он не один, их куча единомышленников с разной степенью психического расстройства? Запросто задумают госпереворот с целью свержения предателя Горбачёва, ГКЧП в восемьдесят шестом или восемьдесят седьмом имеет куда больше шансов на успех, чем в девяносто первом.

— Эй, Валера! Машенька спит?

— Конечно. У нас два часа ночи. Умаялась за перелёт.

— Оля как?

— В охренении. Получала вид на жительство прямо в аэропорту, считай — фантастика. Сегодня будет мерить платье — себе и Маше, обе тоже идут на свадьбу Патриции. Только тебя не хватает.

— А мне не хватает всех вас.

— Что с радиацией?

— Пользуюсь дозиметром втайне от отца. Выбросила один пакет молока, фонил. Так вроде бы ничего.

Мы ещё поворковали. Если бы генерала Щеглова уложить в психдиспансер «Новинки», а тёще сделать вызов в США и здесь долечивать её сердце, семейные проблемы решены… Угораздило же меня вляпаться. Женился бы на какой-нибудь дочери обыкновенного профессора БГУ, в моём бывшем доме на Одоевского — по несколько в каждом подъезде, ничего бы подобного не было. Но не факт. Евгений, он как раз такой — ординарный профессор, тоже по-своему съехал с катушек и если не кричит «вспышка справа», тараканов у него в голове — до хрена и больше.