Вальтер поворачивается к Тее и заключает ее в объятия. Ему нравится похвала.

– Далеко не так чудесно, как ты, – произносит он и утыкается лицом Тее в шею.

Все тело девушки пробирает сладкая дрожь, рожденная где-то глубоко внутри. Вальтер стягивает с нее шарф.

– Позволь-ка мне сорвать с тебя одежду, – бормочет он.

– Вальтер! – одергивает его Тея, но ей приятно позволять ему расстегивать ее плащ, чувствовать, как скользят вверх-вниз по спине пальцы. Кажется, будто Вальтер касается всего ее тела сразу, и кожа покрывается мурашками. Ощущение, что кроется в этом ощущении… не описать словами.

Иногда Тея думает, что стоило бы здесь и остановиться: на поглаживании спины поверх блузы. Может, этого вполне достаточно. Однако в глубине души Тея понимает, что есть еще очень много мест, где Вальтер бы ее коснулся. Наверняка у него уже были женщины, как бы Тею ни ранило осознание, что они превосходят ее в опыте. Вероятно, это лишь вопрос времени, когда изгибов шеи и спины Вальтеру станет мало. И самой Тее тоже, наверное. Она хочет от него всего, хочет, чтобы он ее жаждал и чтобы время с ним было посвящено только этому. Удовольствие от поглаживаний по спине творит с Теей странное, пробирает до кончиков пальцев, до тайного местечка меж бедер.

– Нельзя и дальше вот так перехватывать мгновения, – шепчет она. – Я все время боюсь, что сюда кто-нибудь ворвется. Ребекка говорит…

– Ребекке Босман просто нравится чинить неприятности, – с раздражением перебивает ее Вальтер. – Она странная одинокая женщина. Неспособная видеть разницу между ролями, за которые ей платят, и жизнью, которую ведет за их пределами.

– Вальтер! Нехорошо так говорить.

Он отстраняется, смотрит на Тею сверху вниз.

– А ты веришь, что Ребекка хорошая? Она думает лишь о своих спектаклях.

– Но…

– Тшш.

И Вальтер, приподняв подбородок Теи, приближается к ее губам. Дара речи как не бывало. Тея немеет от удовольствия, когда их языки соприкасаются. Она крепче прижимается к Вальтеру, целует глубже, и он обхватывает ее руками, заставляя встать на цыпочки.

– Я могла бы приходить к тебе домой, – шепчет Тея. – Зачем встречаться в театре, когда ты снимаешь жилье?

– Я бы рад. Но владелица не позволяет мне принимать гостей, – бормочет Вальтер в ответ. – Она меня выгонит. И здесь нет ничего плохого, не так ли? Мы можем уединиться. Ты в моем распоряжении, а я в твоем. Мы – тайна друг друга.

– Да.

– Хочешь, я устрою тебя поудобнее? Принесу подушки…

– Вальтер, все прекрасно. И, полагаю, здесь мы можем не сомневаться, что нашу тайну сохранят.

– Надеюсь. – Вальтер отводит взгляд, почти смущенный. – Как думаешь… ты когда-нибудь расскажешь обо мне семье?

– О, хочу, – вздыхает Тея. – Очень хочу. Но как вообще начать такой разговор? Отец, тетя… будет очень тяжело. Ты Пирам, а я Фисба, и мы зажаты в холодных тисках судьбы, разделенные толстой стеной.

Вальтер смеется.

– Это не смешно! – возмущается Тея. – Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю.

– А я тебя. Больше всего на свете.

– Даже больше живописи?

– Это жестокий вопрос. Ты не даешь мне постель и кров.

– Знаю. – Тея колеблется. – Но ты мог бы держать меня в своей постели.

Вальтер смотрит на девушку и снова впивается в ее губы, целует глубже, чем когда-либо, и его рука ныряет под блузу, поднимается к груди. Его пальцы теплые и уверенные. Тея думает, что запусти он руку ей под юбки, она бы это позволила, ничего другого ей не оставалось бы. Они пятятся назад, натыкаются на побеленную стену, частично скрытую старым задником с изображением греческого храма.

– Что ты со мной делаешь? – шепчет Вальтер.

– Это, – шепчет Тея в ответ, ее рука скользит вниз, к твердости в его штанах.

Вальтер стонет, прижимаясь, и в тот же миг дверь с грохотом распахивается. Они отскакивают друг от друга, все еще невидимые вошедшему.

– Твое платье на сегодня, – произносит чистый голос, привыкший быть слышным в просторных залах. Ребекка. – Фабрициус его распустил.

Тея зажимает рот ладонью, чтобы сдержать рвущийся наружу смех. Вальтер, взъерошенный и раскрасневшийся, бросает на нее полный страсти взгляд.

– Полагаю, ты здесь, Тея, – продолжает Ребекка, и голос ее звенит от напряжения. – Уже половина пятого. На случай, если ты не знала.

Раздается шелест юбок, Ребекка кладет платье на стул Вальтера.

– Надеюсь, ты проведешь прекрасный вечер, – говорит она. – И возьмешь от него все. Приходи ко мне поскорее, ладно? И еще, Тея… – Пауза. – Береги платье.

Дверь мастерской снова закрывается.

– Что это все значит? – спрашивает Вальтер. – Какое платье?

Тея закатывает глаза и отталкивается от стены, момент близости ушел.