Задержанный стоял перед ней и снова смотрел в пол.

— Значит, вы утверждаете, что мы с вами знакомы.

— И довольно близко.

– Уже проходили по делу?

– Смотря по какому.

— Послушайте, — с пол-оборота начала злиться она, — ежели вы думаете, что можете водить меня за нос, то сильно заблуждаетесь! Есть в конце концов архив! — Она ткнула пальцем в груду папок на столе. — И не только этот! А еще профессиональные базы, в которые достаточно загрузить фотографию преступника…

— С чего вы взяли, сударыня, что я преступник? — перебил ее мужчина, расправил плечи и приосанился.

Теперь он глядел прямо и с вызовом.

Лицо его было безобразно старым, с провисающими вниз носогубными складками, тонким сжатым ртом, кустистыми, светло-русыми выцветшими бровями и тяжелыми набрякшими веками, скрывавшими цвет и форму привыкших к полумраку камеры глаз.

– Хорошо… Загрузить фотографию человека, подозреваемого в том, что он нарушил закон, — вспомнив о презумпции невиновности и о том, что преступление этого человека еще надо доказать, поправилась она. — И тогда… Тогда сразу вылезет вся ваша подноготная.

– А где находятся эти ваши базы? — Человек оглядел стол, на котором не было и быть не могло ни стационарного компьютера, ни ноута, ни планшета.

Самоварова вдруг с ужасом поняла, что здесь у нее нет даже мобильного телефона.

— В сети! — буркнула она. — Базы обновляются ежедневно, если хотите — ежечасно. А также их взламывают хакеры, — зачем-то добавила она. — Неужто не слышали о том, что доступ к различным базам может получить практически любой обыватель? Базы взламывают, информацию воруют и продают желающим фирмы-посредники.

— Как интересно… Нет, не слышал. Про базы. И про посредников.

— Вы сейчас придуриваетесь? Или вы счастливый фермер, скрывающийся в глуши с коровами и курами? А может, с ягодами и грибами? — чиркнув спичкой и прикурив, прищурилась Варвара Сергеевна. — Но даже в этом случае вам для торговли необходим посредник.

— Я не фермер.

— Вы не так уж стары, чтобы не понимать и не знать, в каком мире мы давно живем, — напирала она.

— Так просветите — в каком.

Самоварова сверлила сквозь очки аккуратно подстриженную «ежиком» седину вновь опущенной головы и думала о том, сколько же этот человек находился в полустаночном тюремном безвременье, раз до сих пор не оброс.

— Расскажите мне лучше про ваш роман, — вдруг дружелюбно и запросто попросил человек, поднял голову и смущенно улыбнулся, словно они действительно когда-то были добрыми приятелями, в силу жизненных обстоятельств на время потерявшими друг друга.

– Про какой? — понимая, что он ведет с ней какую-то игру, нахмурилась Варвара Сергеевна.

Серьезных романов в ее жизни было три.

И все они заканчивались отношениями.

Первый — с отцом Аньки. Правда, то, что предшествовало свадьбе, беременности и рождению ребенка, романом можно было назвать с большой натяжкой. Познакомились в одной шумной компании… Пикировались шутками, много пили, много смеялись. На следующий день посидели в кафе и пошли в кино, а потом переспали. На дворе был конец семидесятых. Молодые, продвинутые и образованные воодушевлялись протестом против устоев угрюмого, на глазах дряхлевшего общества.

Западная музыка давала ощущение безграничной свободы. Поддерживая своими или родительскими рублями шмоточную фарцу, вчерашние студенты упивались самовыражением душ и тел, как в танцах, так и в эмоциях. Не слишком заморачиваясь достоинствами будущего мужа, Варвара познакомила его с родителями. И мать решила, что он вполне достоин стать зятем.

Отношения развивались стремительно — и уже через пару месяцев калейдоскопа встреч и все тех же, в том же составе вечеринок, танцев и кухонных, хриплых от водки и табака «неправильных» разговоров, Варвара обнаружила себя выходящей под руку из загса с человеком, которого практически не знала.

А вскоре обнаружилось, что она беременна.

Едва у них появился быт, как в отношениях молодых супругов моментально исчезла иллюзия легкости. Оба, каждый на своем рабочем месте служили власти, которую еще вчера так беззастенчиво, а теперь все реже, вполголоса, критиковали.

Система отношений в молодой семье была наскоро выстроена по общепринятым правилам. Мужа надо понимать и прощать. Без ропота и ссылок на усталость готовить ему ужин, стирать одежду и убирать за ним разбросанные по полу носки, а еще — копить на кроватку и коляску, кухонный комбайн, косметический ремонт в ванной… Все это неустанно твердила мать растерянной от своего нового статуса Варе.