— Человек такая скотина, что ко всему привыкает. Не дай бог тебе увидеть то, что мне пришлось.

Кондратьев достал пачку сигарет и закурил, пряча за привычными движениями общую нервозность:

— Бывал там?

— И не раз.

— Тогда помоги нам избежать этого.

Анатолий некоторое время молчал:

— Придется сделать много тяжкого и необычного.

Николай нервно засмеялся, а потом встал очень близко и предельно тихо произнес:

— Уже происходит. Накануне Лубянку штурмовали. Андропова грохнули. Сечешь?

Надо ли рассказывать, какое было в этот момент выражение на лице Мерзликина.

— Ох…

— И потому запомни, брат из грядущего. У нас тут полно людей, готовых не допустить такого будущего любой ценой. Чтобы это нам не стоило! Запомни, пожалуйста, это.

«Вот тебе и добродушные советские человеки!»

После душа Анатолий сразу прошел в столовую. Он до сих пор находился в прострации, но не решил, можно ли доводить до «своих» свежие новости. С виду все хорошие, но зная почерк спецслужб, можно быть уверенным в том, что кто-то из них точно завербован. С другой стороны, подобные известия касаются всех непосредственно.

В столовой сейчас сидели лишь Евдокимов и Серебров. Первый тихо сообщил Анатолию:

— Леху после обеда забрали. С вещами.

Мерзликин взял кусок хлеба и задумчиво слепил из него мякиш:

— У нас от вчерашнего ничего не осталось?

Дмитрий удивленно обернулся:

— Хорош уж бухать! Береги здоровье смолоду.

— Все рано помрешь больным. Димон, не епи мозги. Чисто нервы полечить.

— Для такого нужно использовать иные средства. Более мягкие и сисястые.

— Нет их, как видишь.

Через несколько минут появился выглядевший донельзя усталым Абармит.

— Братки, сами себе положите? И замочите посуда затем, пожалуйста. Я все, пошел спать.

Мерзликин удивленно проводил его взглядом.

— Чего это он?

Евдокимов, вынырнувший тихой сапой из коридора, поставил на стол графин с напитком:

— Умаялся, бедолага. Еще народу привезли, а он один допуск имеет.

Дмитрий взялся раскладывать ужин:

— Надо бы посуду помыть за собой. Человек для нас старается.

— Сделаем. Ждать, кого будем?

Оказывается, Валентин знал, зачем увезли Алексея:

— Он же у нас юрист и зачем-то срочно потребовался кому-то наверху.

— Жареный петух их укусил?

— Как бы не хуже… — все попаданцы дружно повернулись к Мерзликину. Тот единственный отсутствовал весь день и ведал больше. Пришлось вкратце поведать шокирующие новости. Коньяк сегодня шел тяжело, так что народ особо и не притрагивался. Хотя после полученных вестей все дружно потянулись к стаканам. Известия их ошеломили. Они уже не узнавали страну, в которую попали.

— Всегда знал, что «ювелир» предатель! — заметив на себе непонимающие взгляды, Анатолий пояснил. — Это его кличка среди своих.

— Да не может быть! Как же его тогда туда поставили?

— В истории Союза, вообще, много непонятного. Как можно было десятилетиями безрассудно эксплуатировать русское население в угоду национальным окраинам?

— Наконец-то, русский фашизм проявился! — ощерился Моисеев.

— Да не было у нас никогда никакого фашизма. Выдумки. Как и про пещерный национализм. Иначе бы мы империи ни в жизнь не построили. Ты лучше расскажи, сколько коренных народов при России исчезло? Про свой народец не надо. Он все-таки пришлый. Не стоило нам Польшу в империю включать. Одни минусы приключились.

Серебряков нахмурился:

— Куда-то вас не в ту степь понесло, уважаемые. Нам нужно думать, что тут делать будем?

Мерзликин только сейчас обратил внимание на озабоченного Евдокимова.

— Чего молчишь, Ярик?

— Так завтра нам прощаться.

— Не понял.

— Предложили работу в одном конструкторском.

— Ты же не инженер?

— Ага. Зато практик. Я этими руками какие механизмы только не щупал. А у ж к советским изделиям претензий накопилось еще с ученических времен. Буду мозги вправлять местным ученым людям.

Валентин погрустнел:

— Ну вот, только собрались.

Анатолий отчего-то был сегодня настроен позитивно.

— Ничего. Утрясется все и еще обязательно увидимся! Сейчас важно каждому взять ношу по себе.

Все согласно кивнули, лишь Моисеев скривился.

— А надо ли помогать совку? Они даже в этой реальности не могли обойтись без крови.

Ярослав лишь покачал головой:

— Эх, Ильюша, где бы нам такую историю и общество найти, чтобы без совсем кровушки. Разве что Китеж-град из-под воды достать. Сколько я смотрю в жизни человеков. Ну не хотят они меняться в лучшую сторону. То ли созданы изначально криво, то ли так легче им существовать.