Такие встречи проводятся в разных городах мира, чтобы люди со СЧИВ могли пообщаться лично. Бывают они и в Ванкувере, и в прошлом году я, наконец, уговорила аппу отпустить меня туда. Он боялся этой моей встречи с незнакомцами из интернета, но после исчезновения на выставке мне отчаянно хотелось пообщаться с людьми, похожими на меня. И он сдался, но с одним условием: он идет со мной.

Встреча проходила в кофейне. Едва войдя, я принялась высматривать компанию, с которой могла бы с первого взгляда почувствовать душевное родство. Тут меня заметила какая-то женщина. Она тихонько поманила меня к столику, за которым уже сидело пять человек.

– Вы пришли на встречу по СЧИВ? – спросила она.

Я подтвердила. Мы с аппой представились, остальные тоже. Все были старше меня, на вид – студенты или работающие взрослые, и я очень остро ощутила, что мне шестнадцать и я тут с папой. Было неловко. Нет, не только мне. Неловко было всем. Может быть, у остальных это тоже первый опыт?

Слово взял Хассан, назвавшийся студентом третьего курса из колледжа Лангара:

– Как раз перед тем, как вы пришли, я представлял всем моего двоюродного брата Коула. – Он показал на парня рядом с собой, в бейсболке козырьком назад и с зубастой улыбкой. – У Коула, хм, нет СЧИВ, но он попросил разрешения присутствовать на нашей встрече. Он снимает документалку о синдроме для своего режиссерского курса.

– Ой, – сказала я удивленно. – Эм…

– Нас что, снимают? – спросил аппа, нахмурившись.

– Нет-нет, я просто наблюдаю и делаю заметки, – бодро сказал Коул. – Я сейчас киностудент, а в будущем кинорежиссер. По-моему, СЧИВ – важная штука, о которой говорят недостаточно. Поэтому я решил, что лучшей темы для моей документалки просто не найти. Упоминаний о вас в фильме не будет, ничего такого, я только провожу исследования. Хотя, если вы не против интервью, можем пообщаться после. Тут все уже разрешили мне присутствовать, но если вы возражаете…

В воздухе повисла долгая тишина. Аппа сощурился на Коула, наклонился ко мне и незаметно прошептал:

– Калькка?

С одной стороны, я была не прочь ответить: «Да, пойдем отсюда». Не так я представляла свою первую групповую встречу. Меньше всего мне хотелось подбирать слова перед нынешним киностудентом, будущим кинорежиссером. С другой стороны, я только пришла, и даже это стоило мне немалых усилий.

– Ну ладно, – сказала я. – Если вы не будете меня цитировать в фильме.

– Только с вашего согласия, и если что-то покажется мне достойным цитирования, – заверил Коул, расплываясь в улыбке. – Я даже записывать ничего не буду против воли присутствующих. Так что представьте себе, что меня нет.

Он жестом предложил нам продолжать, при этом приготовил блокнот и ручку.

– Ну, кому как живется? – спросила Лора.

Это она пригласила меня к столику.

Сначала все смущались, но постепенно разговор пошел и неловкость начала рассеиваться. Все оживились, когда один из старших взрослых по имени Дилан рассказал, что его триггерное ощущение – осязание. Особенно опасно касаться чего-то холодного, поэтому зимой приходится нелегко. Другая участница, Заина, призналась, что всегда исчезает, если увидит падающую звезду или ее изображение. Как же интересно было слушать о чужих проявлениях СЧИВ – таких похожих и одновременно непохожих на мои. Вот. Вот ради чего я осталась. Я уже набрала воздуха и открыла рот, чтобы поведать всем о своем триггере, но тут Коул поднял вверх ручку.

– Сожалею, что перебил, – перебил он без всякого сожаления, – но я не могу не спросить, потому что мне дико любопытно… Хассан говорил, что у людей со СЧИВ существует риск застрять во временной петле. С кем-то из вас такое бывало?

Временные петли? По моим сведениям, временные петли – это лишь домыслы, такой миф, о котором люди любят пошептаться на форумах время от времени. Якобы человек может попасть в бесконечную петлю, то есть застрять в воспоминании, как в ловушке, и не вернуться в настоящее. Если честно, я покрываюсь мурашками от одной мысли об этом. Изо всех сил стараюсь не читать такие треды.

Хассан, казалось, был готов провалиться сквозь землю:

– Я же говорил, это лишь теория.

– А как же история Бенджи Грей-Диаса? – спросил Коул. Произнося это имя, он понизил голос до громкого шепота. – Ну, знаете, того американского сноубордиста, который пропал без вести прямо перед олимпийским дебютом?

За столом все напряглись. Конечно, каждый слышал о Бенджи Грей-Диасе. Он не просто был одним из немногих известных людей со СЧИВ, о диагнозе которого все знали. О его таинственном исчезновении прошлой зимой кричали все заголовки и выпуски новостей – таким странным оно было. Спортсмен бесследно пропал накануне выступления в хафпайпе, и народ на форумах начал болтать, что он, возможно, угодил во временную петлю. Слух попал в новости, и какое-то время, казалось, это обсуждали все. Но никаких доказательств не последовало, и слухи схлынули так же быстро, как возникли. А Бенджи Грей-Диас так и не нашелся.

– Да с ним что угодно могло случиться, – сказала Лора. – У нас нет достоверной информации о том, что это была временная петля. И потом, как сказал Хассан, все это чистая теория. Ответ на ваш вопрос: со мной такого не бывало.

Все остальные кивнули.

– Ну а если теория все же правдива, – настаивал Коул. – Что, по-вашему, способно вызвать попадание во временную петлю? И можно ли из нее выбраться? И каково в ней находиться?

– Думаю, это был бы страх и ужас, – решительно сказала Заина. – Настоящий ночной кошмар, правда? Что бы ни случилось с Бенджи Грей-Диасом, думаю, мы все надеемся, что это никак не связано со СЧИВ.