Шрифт:
– Подожди, давай поговорим.
– Кстати, как я могу с тобой говорить, если ты умер? Твой фантом загнали в память машины?
– Нет.
– Тогда как?
– Мы в срезе подреальности. Это пограничная полоса между твоим и моим миром. Между пространством живых и пространством мертвых. Дверь, в которую ты вошел, в материальном плане просто нарисована мелом на стене. Я – всего лишь память обо мне. Эта комната имеет нулевой объем. Ты в пространстве мнимых вещей. Твое тело, которое здесь выглядит совершенно плотным, там всего лишь подразумевается. Дверь просто нарисована на стене, а за стеной ничего нет. Ты сейчас в комнате, которая не существует. Помещение, в котором мы встретились с тобой, не принадлежит ни одному из миров. Оно на границе. То, что ты видел из окна – тоже пограничная полоса. Но из пространства за окном нет возвращения.
Я говорю с тобой оттуда.
– С того света? Как там тебе?
– Очень темно.
– Подожди, – сказал Коре, – я кое-что проверю.
Он свернул голубя из бумаги и пустил в окно. Голубь продолжал плавно лететь, не опускаясь.
– Он ушел в мир мертвых?
– Да.
– Когда он будет у вас?
– Может быть через сто миллиардов лет, может быть, никогда.
– Такая дальняя дорога?
– У нас время течет иначе.
Коре взял листок и просунул его в окно наполовину. Потянул обратно и в руке осталось лишь часть листка. Остальное поплыло вслед за бумажным голубем.
– Понятно. А если кто-то захочет проникнуть оттуда?
– Маловероятно. Здесь четыре века был монастырь – в духовном плане это значит пустыню, вроде вашей Сахары.
– В Сахаре уже давно болото, – возразил Коре.
– Я не знал.
– Но если кто-то захочет войти в окно? Он сможет это сделать?
– Да.
– Сегодня полнолуние. Значит ли полнолуние что-то или это только предрассудок?
– Значит.
– Я видел птицу сегодня или мне показалось?
– Сегодня ты видел двух летающих существ. Из подреальности они видны гораздо яснее.
– А тут ты врешь, – сказал Коре. – Одну птицу я видел недавно, а вторую утром. Но утром я не был в подреальности. Они могут проникать в материальный мир?
– Вполне.
– Куда делись река и луг? Почему люди, которые несомненно погибли, снова живы?
– Подреальность сдивинута во времени. Тридцать третий срез сдвинут на много дней назад. Например, минус первый на полтора часа вперед. Минусы нужны, чтобы вернуться. Ты наберешь минус тридцать три и окажешься там, откуда ты стартовал.
– Я так и подумал. Сейчас я в прошлом?
– Да.
– Это значит, что реку еще не запустили, а Бульдозер не бросил камень в окно?
– Да.
– Тогда его можно остановить?
– Теоретически, вполне можно.
– Тогда я сделаю это, а потом вернусь.
– Как ты собираешься?
– Еще не знаю. Но в общем просто: выключить его на недельку, пускай полежит и отдохнет. Он не бросит камень в окно и Еня останется жить и радовать всех нас спичечным искусством.
– Подожди, мне нужно много тебе сказать.
– О чем?
– О себе. Я прожил здесь бесконечность. Я умираю от переполнения памятью. Я расскажу тебе такое, чего не слышал ни один из людей. Ты испытаешь…
– Мне не интересно, – сказал Коре. – Выключись.
Он подошел к окну и внимательно посмотрел на пыль. В пыли явственно отпечатались следы трехпалых лап. Лапы с перепонками на пальцах. Длина шага существа – метра полтора. Не низенькая будет штучка, – подумал Коре. – Она тут стояла и слушала. Что ей нужно? А ведь окно достаточно широкое, чтобы она могла войти.
64
Прогуливаясь без дела, Боря зашел на узкую и совсем пустую улочку в незнакомом районе. Район был дурацким и дома все были дурацкие. Какая-то старуха повесила белье на балконе. В гроб уже пора, а она до сих пор не научилась даже белье вешать. Из трубы идет дым. Тоже еще ненормальные, кто ж так трубы раскрашивает? А вот дом обложен плиткой. Видно недавно прилепили, но скоро все пообваливается. Ну не умеешь плитку класть, так не берись или меня спроси. Боря поднял с мостовой ржавую железяку и начал отрывать плитку. Пришлось попотеть, но оторвал. Вот, я так и думал. Цемент, конечно, своровали. Думают, что на одном песке будет держаться.
И тут появился старичок.
Старичок нес стул – не старый и не новый, а так себе. Нес в руке, хотя каждому понятно, что надо повесить спинкой на плечо. Даже младенцу понятно.
Какому младенцу, даже эмбрион и тот обхохочется, когда увидит, что так носят стулья.
– А, папаша! – начал Боря.
Старичок, не останавливаясь, прошел мимо.
– Ты меня слушай, старый хрен, – продолжал Боря, – хоть на старости лет умного человека встретил. Дай мне стул, я покажу!
Старичок окинул взглядом пустую улицу, но не смутился.