— Что случилось с моей сестрой? — Спросила я.

Эрик обнажил зубы, показывая острые клыки, и я почувствовала страх, который он пытался сдержать.

— Освободи мою семью, и я скажу тебе, — прорычал он.

Я взглянула на озеро, которое медленно наполнялось кровью, поскольку кусачие питались его братьями и сестрой. Их одного за другим утаскивало под поверхность, и вода затихла.

Эрик уставился на кровавое озеро, и его рука сжалась в кулак.

— В чем дело? — Холодно спросила я. — Тебе не нравится, что у тебя отняли семью?

— Ладно, я понял, — пробормотал он, снова поворачиваясь ко мне лицом.

— Я так не думаю, — прошипела я.

Холм исчез, и мы оказались возле «Банка Крови», а Вульф свирепо смотрел на меня, и его глаза были полны убийства. Он прыгнул ко мне, но мой отец оттолкнул меня в сторону, получив рану, которая предназначалась мне. Я позволила Эрику почувствовать мою боль и увидеть каждое затянувшееся мгновение, которое привело к смерти моего отца, заставила его страдать каждую секунду так же, как страдала я.

Я не дала ему договорить, поскольку вид снова переместился на нашу крошечную квартирку. Он оглядел наши убогие жилищные условия, и на его лице отразился шок, когда он увидел двух маленьких девочек, перешептывающихся на потертом диване, с чересчур впалыми щеками и чересчур узкими талиями.

Дверь распахнулась, заставив нас испуганно закричать, и вампиры хлынули внутрь, утаскивая нашу маму, в то время как я спряталась под столом с Монтаной, и наши крошечные пальчики обвились вокруг рук друг друга, пока наш отец умолял и рыдал.

Моя боль была позолочена яростью, и я не могла не наслаждаться тем, как эта правда хлестала по существу, стоящему рядом со мной, вынужденному быть свидетелем его собственных преступлений.

— Это ничто по сравнению с тем, что пережили остальные представители нашего вида. Сказка за сказкой о мучительной реальности лежат у твоих ног, принц Эрик, если только ты потрудишься найти их, — усмехнулась я.

Я позволила всему этому исчезнуть и снова вернула ему его сон. Эрик опустил глаза, и я почувствовала, как стыд волнами изливается из него, как правда о нем заполняет этот фальшивый пейзаж и предлагает себя мне. Он никогда не предполагал, что Сферы будут такими. Он думал, что может доверять Вульфу в том, что тот выполнит его указания.

Но я не была уверена, что его сожаление что-то значило для меня. Я могла понять, почему Монтана чувствовала, что может простить его, когда я почувствовала вкус его раскаяния перед своими глазами, но я не была уверена, что смогу. Она всегда была более снисходительной из нас, более понимающей. Но его вид отнял у меня все, а он был одним из их правителей, так что, конечно, это делало то, что с нами случилось, его ответственностью? И заявление о невежестве просто не казалось мне достаточно веским оправданием.

— Итак, расскажи мне, что случилось с моей сестрой, — прорычала я. Я пришла сюда не просто так и не хотела больше тратить время на гадание.

— Она в порядке, — сказал он, оставляя игры, в которые пытался играть со мной, и вместо этого стремясь успокоить меня. — Лучше, чем в порядке — она невероятна. — Он начал вызывать в воображении образ ее в облике вампира, но я покачала головой, желая снова избавиться от этого.

— Не надо, — выдохнула я. — Я не хочу видеть ее такой… пока. Я просто не могу.

Эрик печально кивнул, и я могла сказать, что он был разочарован, но он не стал настаивать на этом.

— С ней действительно все в порядке, — мягко сказал он, протягивая руку, как будто хотел дотронуться до меня, но я отпрянула.

— Так почему же она этого не сделала… Я имею в виду, ты обещал, что она позвонит мне. Она винит меня? Жалеет ли она, что я позволила тебе это сделать, или…

— Нет, — быстро сказал он. — Она рада, что мне удалось спасти ее вовремя. Надеясь, что это что-то значит и для пророчества. Я думаю, она просто боится.

— Боится меня? — Спросила я в замешательстве.

Эрик посмотрел на меня так, словно думал, что я нарочно веду себя глупо. — Ну, тебе не совсем нравятся такие, как мы, не так ли?

То, как он произнес «как мы», заставило меня вздрогнуть. Это было так, словно он заявлял права на нее как на свою. Как будто теперь она была его, а не моей. Но превращение в вампира ничего не изменило бы в том, что связывало нас двоих. По крайней мере, если бы я имела к этому какое-то отношение.