— Да ладно, Том, — говорю я немного устало. — Необязательно быть таким скрытным. Я знаю, что ты не девственник.

Он вздыхает.

— Отлично. Ты хочешь сделать это? Да, я встречаюсь кое с кем.

— И как долго? — Я не могу не спросить.

Том теребит ремешок своих часов.

— Год или около того.

Я быстро отворачиваюсь, чтобы посмотреть в окно, надеясь скрыть свое удивление, но безуспешно, потому что он толкает меня локтем в бок.

— Эй. Это не такой уж большой шок, некоторые женщины на самом деле находят меня вполне симпатичным.

Он пытается разрядить обстановку, и я стараюсь ему это позволить.

— Не то чтобы я была удивлена, что ты нашел себе милую, послушную спутницу. — Я хмурюсь. — Признаюсь, я немного удивлена, что до сих пор не слышала об этом.

— Серьезно? — Мужчина приподнимает бровь. — Думаешь, я бы позвонил тебе после долгих лет отсутствия связи, и такой: «Привет, кстати...»?

— Нет. И давай начистоту: если бы ты позвонил, я бы не ответила на твой звонок, — говорю я, поднимая палец, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Просто... Я не знаю. Нэнси или Боб, или твои сестры, или даже Люк, кто-то из них мог бы упомянуть об этом.

Я пытаюсь скрыть обиду в своем голосе, но не уверена, что мне это удается.

Небольшое предупреждение было бы кстати, ребята.

Том пялится на меня.

— Когда, черт возьми, они должны были об этом упомянуть?

Я начинаю перечислять на пальцах.

— В субботних разговорах с твоей мамой, пока она готовит свои знаменитые кексы с маком для церковного хора. Или в воскресных текстовых переписках с твоим отцом, пока мы разгадываем кроссворд в «Таймс». Или Кайла, когда она звонит, чтобы спросить мое мнение о районах Нью-Йорка...

— Стоп. — Том поднимает руку, выглядя настолько растерянным, что мне почти жаль его. — Я даже не знаю, с чего начать. Ты еженедельно разговариваешь с моей матерью? Мой отец пишет смс? И подожди, почему Кей хочет знать о районах Нью-Йорка?

Я начинаю с самого простого вопроса.

— Не могу сказать, что Боб быстро освоил все эти смс-сообщения. И я подумываю о том, чтобы ввести лимит эмодзи, потому что он опасно близок к злоупотреблению. Но да. Он пишет.

— Невероятно, — бормочет он. — Разве нет какой-то заповеди, чтобы предотвратить подобное? Типа, ты не должна поддерживать дружеские отношения с семьей своего бывшего?

Я морщу нос.

— Итак. Как ее зовут?

Он выглядит так, будто хочет прикинуться дурачком, а потом вздыхает и отвечает:

— Лоло.

— Хм. — Я смотрю на свой маникюр, который расплачивается за сегодняшние казусы. — Может, поэтому твои родители не говорили о ней. Видимо не знали, как сказать мне, что она стриптизерша.

— Она учительница, — поправляет Том, потирая лоб, как будто это у него сотрясение мозга. — До сих пор не могу поверить, что ты поддерживала связь с моей семьей. Если кто и должен злиться на отсутствие информации, так это я. Они ни разу не упомянули твое имя.

Я снова смотрю на него.

— Может, они знали, что ты не захочешь этого слышать?

— Может быть, — бормочет он, хотя по-прежнему выглядит совершенно озадаченным мыслью о том, что я поддерживаю связь с его семьей.

— Тебя это беспокоит? — спрашиваю я. — То, что они со мной общаются?

— Думаю, нет. Это просто... странно. — Он проводит рукой по лицу. — И, черт возьми. Я до сих пор не могу поверить в то, что папа пишет смс. Я даже не знал, что он знает, что такое эмодзи.

Упс.

Мне не следовало упоминать о моих отношениях с Бобом. Я была близка со всеми членами семьи Тома, и до сих пор остаюсь, насколько позволяю себе.

Но с отцом Тома я всегда общалась особенно. И хотя Том никогда в этом не признавался, я знаю, что это беспокоило его даже до того, как наши отношения испортились. Дело не в том, что у Тома с отцом не очень хорошие отношения. Просто между ними всегда была неловкая дистанция.

Думаю, Тому — золотому мальчику — было тяжело видеть, как кто-то другой приходит и так легко добивается того, чего он так и не смог добиться: легких отношений с отцом.

Я меняю тему.

— Итак, насколько сильно Лоло злится, что я твой попутчик?

— Ничуть.

Я фыркаю.

— Да ладно.

— Серьезно, — говорит он, пожимая плечами. — Лоло на самом деле не злится.

Я притворяюсь, что сплю. Скучно.

— Что? — Он выглядит раздраженным моей реакцией. — Хочешь верь, хочешь нет, но это очень приятное качество.

— Конечно, конечно. — Я снова ерзаю на месте, испытывая все больший дискомфорт от того, что пластырь на моей спине натягивает кожу. — Просто это не то, что тебе нужно.