2 марта 1993 года Андре Гельфи направил романистке письмо, где было указано, что он берет на себя обязательство разделить с ней свои комиссионные, передав ей 50 процентов, оставляя за ней свободу действий в отношении Марка Франселе. Еще до посредничества Франсуазы Саган Андре Гельфи направил письмо Франсуа Миттерану с просьбой походатайствовать о том, чтобы компания «Эльф» получила разрешение на проведение разведывательных работ в Узбекистане. Он уточнял, что одновременно помогает Ле Флош-Прижану заключить контракт с Венесуэлой. С другой стороны, Франсуаза Саган настаивала на своей просьбе. Ее влияние на президента было столь велико, что он согласился встретиться с главой Венесуэлы без помощи Гельфи. Таким же образом 27 мая 1993 года Франсуаза Саган направила письмо в президентский дворец: «Дорогой Франсуа Миттеран, извините за беспокойство, но я знаю, что господин Улугбек Ештаев, премьер-министр Узбекистана, вот уже две недели ожидает в Париже возможности передать вам личное послание от президента Каримова и подарок для Франции. Если он уедет, так и не повидав Вас, это будет унижением и, возможно, повлечет за собой разрыв замечательного контракта, которым Шарль Паскуа уже начал хвастаться по радио. Не знаю, в курсе ли вы, и на всякий случай беру на себя смелость Вас побеспокоить». И вот уже Франсуаза Саган представляет Франселе Франсуа Миттерану на обеде, состоявшемся в июле 1993 года.

7 сентября романистка направила своему другу-президенту другое послание, в котором описывала мучения Франселе: «Он тоже рвет на себе волосы, так как некто Каримов, личность темная и завистливая, поклялся, что все контракты, заключенные с французскими компаниями, будут аннулированы de facto, если вы его опередите и встретитесь с главой Казахстана, хотя предварительной договоренности относительно возможной встречи нет. «И это при том, что я все отдал Франции», — жалуется он. В действительности после двух лет бурной деятельности было бы обидно, если бы Гельмут Коль или американцы воспользовались промышленными результатами всех этих усилий. Заверяю Вас в моей искренней дружбе и примите извинения за мое последнее послание в духе Маты Хари. Франсуаза Саган». После получения этого письма осенью 1993 года Франсуа Миттеран вылетел в Ташкент, столицу Узбекистана.

Дела Гельфи начали осложняться, когда Эдуар Балла-дюр стал премьер-министром, а Шарль Паскуа — министром внутренних дел. Лоик Ле Флош-Прижан вряд ли надолго задержится на своем посту, но для Гельфи это не важно. Однако то, чего он опасался, стало неизбежным. 26 июля 1993 года, за несколько дней до назначения Филиппа Жаф-фре на пост главы компании «Эльф», Миттеран рассказал об этом Франсуазе Саган. Деде-сардинка был вне себя. Через Шарля Паскуа, с которым у него сложились особые отношения, он добился встречи с Николя Базиром, директором кабинета Эдуара Балладюра. Николя Базир пообещал ему, что встреча с Исламом Каримовым состоится через год. Тем временем результаты разведывательных работ оказались не такими оптимистичными. Действительно, Нефть была, но почти не было воды! Добывать ее в таких условиях чрезвычайно сложно — нужны колоссальные средства. Переговоры приостановились. К тому же Филипп Жаффре свернул все свои текущие дела в Узбекистане, так как получил информацию, что страна стоит на пороге превращения в исламскую диктатуру. Франсуаза Саган не получила ни сантима из тех 9 миллионов, о которых говорил Гельфи. Более того, она оказалась виновата в том, что приняла «подарок»: ремонт своего дома в Нормандии. Андре Гельфи написал в «Мемуарах», что Франсуаза Саган якобы получила умопомрачительную сумму: «Я выписал чек на 3 с половиной миллиона франков, полтора миллиона франков я передал наличными Марку Франселе, ее поверенному, при свидетелях».

29 января 2002 года исправительный суд Парижа вынес решение по этому делу: тюремное заключение условно и штраф в 50 тысяч евро за неуплату налога с суммы в 838 тысяч 469 евро (приблизительно 5 с половиной миллионов франков). «Я не понимаю, на каком основании вы не можете приговорить ее к тюремному заключению. Хотя из-за ее хрупкого здоровья вы можете добавить к приговору слово «с отсрочкой»», — заявил заместитель прокурора Поль Пьерсон. Находясь в ужасном состоянии, Саган не присутствовала на слушании дела. По словам ее адвоката, мэтра Пьера Айка, она не смогла предстать перед судом по состоянию здоровья. Две медицинские экспертизы удостоверили невозможность ее присутствия на суде. Еще одно обстоятельство вынудило романистку побывать в суде — последствия «дела «Эльф» и ее стычки с Андре Гельфи: речь шла о ремонтных работах в ее доме в Экмовиле, осуществленных на средства Гельфи, и о «займе» в полтора миллиона франков, который не был задекларирован. Выдвинув не одну версию, Франсуаза Саган упомянула о «серьезных финансовых трудностях». Что до ее адвоката, то он заявил суду следующее: «На сегодняшний день для Франсуазы Саган нет разницы между 100 франками и тысячей франков». Он уверял, что писательница никогда не старалась скрыть эти суммы от налоговой инспекции — просто она ошиблась в расчетах. Ошибка — реальна, забывчивость — очевидна, отсутствие памяти — налицо.

В день, когда о решении суда сообщило с телеэкранов агентство Франс Пресс, Марк Франселе снова протестовал: «Это неправда, журналисты иногда пишут всякую чушь! Бывший председатель компании СДИ, филиала «Женераль дез О», спрашивал меня: «Что мы можем сделать для Саган после тех услуг, которые она оказала нам в связи с Узбекистаном?» На самом деле Гельфи продал компании СДИ эксклюзивные права на строительство ряда гостиниц в четырех крупных городах Узбекистана — это огромный рынок. И я, Марк Франселе, беру на себя ответственность утверждать, что дом Франсуазы Саган в Нормандии разваливался, и я предложил в качестве благодарности отремонтировать его. И вот здесь началось мошенничество. В начале ремонтных работ поместье Брей загорелось по вине одного из рабочих. А ремонтные работы были в действительности оплачены местной страховой компанией. На них была выделена смета в 5,2 миллиона франков, которые, по утверждению Гельфи, он сам и заплатил. Однако когда Франсуаза Саган выставила свой дом на продажу, чтобы оплатить долги, она нашла покупателя лишь за полтора миллиона франков. Экспертиза, проведенная по настоянию адвоката, показала, что стоимость дома действительно не превышает полутора миллионов франков…» И он добавил: «Сожалею, что втянул Саган в это темное дело. Но мне и в голову не приходило, что Гельфи может нас провести. Я ошибался!

Меня вызвали в финансовое управление (Шато де Рантье). Я явился по повестке в 9 часов 30 минут, и меня в течение двух часов слушал капитан Дюран. Я вышел с облегчением в 12 часов 30 минут, поскольку мне дали объясниться: чек на один миллион франков, который я получил в качестве гонорара от компании «Франселе коммюникасьон», о чем я, кстати, заявил, был оплатой счета в пользу рекламной кампании фирмы «Эльф».

В конце десятилетия Саган нашла себе защитницу. После того как романистка покинула свою квартиру на улице Лиль, она переехала в ее шикарные апартаменты.

Две эти женщины встретились благодаря Массимо Гаржиа, который остался чуть ли не единственным верным другом молодости. Он постоянно общался с романисткой в начале 2000 года. «Франсуаза почти ни с кем не встречается, — рассказывал он, — потому что больна: она перенесла несколько операций на бедре. Кажется, первая была неудачной, потом ее оперировали во второй, потом в третий раз… Ей не очень хочется выходить в свет, и она принимает только своих близких: Бернара Франка, Флоранс Мальро и еще одну подругу, которую я ей представил и у которой она живет. Эта дама всегда очень любила литературу и мечтала встретиться с Саган. Она сразу стала о ней заботиться. Можно сказать, она появилась в удачный момент».

По случаю выхода в 1998 году последнего произведения, «Страницы моей жизни», Франсуаза Саган подвела итог своему творчеству. Она говорила о том, насколько важную роль в ее жизни играли слова: «Литература заставляла меня всегда оставаться в трезвом состоянии духа, сохранять стройность мысли, которую я по небрежности могла бы легко разрушить, еще проще это было при помощи напитков и вот таких трюков. Я всегда любила литературу. Она всегда помогала мне. Это единственный ответ земле, которая меня родила. Я никогда не думала, что отвечу ей на эту любезность».