Было бы бесцельно писать эту книгу, если она не будет иметь нравственного влияния хотя бы на некоторых из моих читателей. Для меня все пережитое – это урок, полный значения и богатый предостережениями. Снова и снова я думаю о друзьях моего детства, стараясь видеть их не такими, какими они были в последние годы трагедии, а какими я их знал в более счастливые дни нашей молодости.

Я вижу часто во сне Ники, Жоржа, Сергея и самого себя лежащими в густой траве императорского парка в Нескучном под Москвой и оживленно беседующими о том таинственно-прекрасном будущем, огни которого мелькали на далеком горизонте.

Немного терпения – и мы все до него доживем.

Поскольку воспоминания выходят в свет после смерти автора, мы сочли уместным привести ниже описание последних дней жизни великого князя Александра Михайловича, переданное его нью-йоркским представителем и другом.

«Он заболел осенью 1931 года, вскоре после возвращения из Соединенных Штатов. К сожалению, он не проконсультировался с врачами в Германии и Соединенных Штатах, а остался во Франции. Вплоть до последних мгновений врачи Лазурного Берега не в состоянии были поставить ему точный диагноз. Они считали, что все дело в „туберкулезе позвоночника“. Судя по мучительным болям, какие он испытывал, скорее всего, у него был рак.

В последние месяцы жизни он ни на день не прекращал работу. Ничто не могло заставить его изменить режим. Он вставал в шесть утра. В ожидании секретаря, который просыпался на три часа позже, читал газеты (New York Times, The Manchester Guardian, Le Temps и Deutsche Allgemeine Zeitung) и редактировал написанное им накануне. Ближе к полудню ему делали укол камфары: боли усилились до такой степени, что он нехотя соглашался на ежедневный медицинский осмотр.

Несмотря на болезнь, в последний год жизни он написал три книги: „Сумерки царской семьи“, „Великий князь навсегда“ и исторический роман о жизни Екатерины Великой, а также много статей для журналов. Кроме того, он изучил множество материалов, которые должны были лечь в основу новой книги об английской королеве Александре и ее сестре, императрице Марии Федоровне.

О том, что особенно занимало его в последний год жизни, можно судить по названиям книг, которые я по его просьбе пересылал ему по почте: „Федеральная резервная система; ее происхождение и развитие“ П. Варбурга; „Соединенные Штаты в мировой политике“ У. Липпмана; „Свет в августе“ У. Фолкнера; „Смерть после полудня“ Э. Хемингуэя; „Марш демократии“ и „Эпос Америки“ Джеймса Т. Адамса; „Безмятежная жизнь“ Эллен Глазгоу и много других.

Смерти он не боялся. В каком-то смысле он даже приветствовал ее. Он не испытывал ни усталости, ни разочарования. Более того, он выказывал любопытство… Русскому священнику, который пришел „утешить“ его в последнее Рождество, он сказал: „Будьте осторожны, вероятно, очень скоро у меня появится возможность проверить ваши слова“. По иронии судьбы, его родственники проигнорировали его пожелания и устроили церковные похороны.

В одном из последних писем ко мне (29 января) он шутил: „Понимаю, что я плохой пациент, но что тут скажешь? Мы, Романовы, болеем всего раз в жизни. Потом мы умираем“. Так и было. За исключением тех его родственников, которых расстреляли Советы, все остальные оканчивали свои дни одинаково, в одном и том же месте: на Лазурном Берегу Франции, от единственной постигшей их болезни. Его отец, сестра, два двоюродных брата, дядя и младший брат стали жертвами ненадлежащего ухода со стороны местных врачей. Сам Александр Михайлович ни разу в жизни не болел до ноября 1931 года.

Последнюю главу книги он закончил за три недели до смерти. Поскольку я суеверен, мне не понравился заключительный абзац („Я возвращаюсь домой…“ и т. д.). Я написал ему с просьбой изменить его. „Ничего не меняйте. Это хороший конец“, – написал мне Александр Михайлович в самом последнем письме от 18 февраля.

В ночь с 25 на 26 февраля давали „Большой бал“ для выпускников Санкт-Петербургского пажеского корпуса. Жена Александра Михайловича, великая княгиня Ксения, должна была быть там почетной гостьей. В 11 часов вечера она уехала. С великим князем осталась лишь его дочь, княгиня Юсупова. Отец просил ее идти на бал. Он всегда любил приемы, балы и собрания. Он не мог понять, почему другие предпочитали общество больного человека. В час ночи он позвал ее и пожаловался на невыносимые боли. На бал отправили посыльного, чтобы тот привез великую княгиню Ксению, и вызвали врача. Когда они прибыли, было уже поздно. Александр Михайлович умер. Не было ни „последних слов“, ни „прощальных благословений“. Великий князь терпеть не мог мелодрамы.

Вспоминая историю нашего с ним общения, я вижу как его достоинства, так и недостатки. Он был самоуверенным и терпимым, агрессивным и добрым, язвительным и романтичным. Но самое главное: он всегда был злейшим врагом болтовни во всех ее проявлениях и масках».

Меня уверяют, что «Великий князь навсегда» – хорошее название. Наверное, так и есть. Сам я хотел назвать книгу «Возвращение». Звучит немного по-прустовски, однако отражает содержание. Подобно тому как книга «Рожденный великим князем» – память об ушедшем и безрассудно растраченных возможностях, настоящая книга – запись восстановленных ценностей. На сей раз действие происходит за пределами России. По сравнению с первой книгой число правящих монархов в списке действующих лиц уменьшилось с шестнадцати до десяти. Пустоту, к счастью, заполняют американские и абиссинские правители.