В этой ситуации он решил вспомнить о последней оставшейся ветви своей семьи – о племяннике Эдуарде Изгнаннике, который был сыном Эдмунда Железнобокого – умершего в 1016 году старшего единокровного брата Исповедника. Не имея нормандских связей своего дяди, младший Эдуард после вторжения Кнуда отправился в изгнание – ему тогда не было и года. В конце концов он добрался до недавно христианизированного венгерского королевства. По дороге побывал в Киевской Руси и либо там, либо при венгерском дворе женился на женщине по имени Агата. Ее происхождение до сих пор остается загадкой, однако она, очевидно, обладала высоким статусом и была связана с немецким или венгерским королевским домом (возможно, с обоими, а также, может быть, с великим князем Киевским). Эдуард Изгнанник выглядел удачной кандидатурой для решения проблем английского короля. Он был как минимум на 10 лет моложе Исповедника, так что у него имелись все шансы заполучить наследника естественным путем. Более того, у Эдуарда была знатная жена, которая родила ему сына – Эдгара Этелинга (слово «этелинг» на древнеанглийском означало потомка короля, имеющего право на трон).

Чтобы вернуть изгнанного Эдуарда, потребовалось немало времени. В 1054 году король отправил на его поиски епископа Элдреда, но только в 1057 году Изгнанник с сыном прибыли в Англию. Однако если Исповедник думал, что наконец решил проблему престолонаследия, то он глубоко ошибался. Едва ступив на английскую землю, Эдуард скончался – еще до встречи с королем [11] . Традиционно считается, что именно в тот момент Исповедник смирился с неизбежным: его наследником станет Гарольд, сын и преемник Годвина как эрла Уэссекса и главы династии. Но главным подтверждением этому служит появившийся позднее труд «Жизнь Эдуарда», созданный по заказу Эдиты, сестры Гарольда. Его автор оценивает ситуацию задним числом, уже располагая знаниями о более позднем правлении Гарольда. Кроме того, на самом деле там не говорится, что Эдуард назначил Гарольда своим наследником; там написано лишь, что он доверил ему свое королевство на смертном одре (а это может подразумевать регентство) {66} .

Более показательно другое свидетельство. Это запись об Эдуарде, Эдите и Эдгаре Этелинге в Liber Vitae в Нью-Минстере (Новом соборе) в Уинчестере. Текст должен относиться ко времени между прибытием Эдгара в Англию (1057 год) и смертью самого короля (5 января 1066 года), поскольку все записи относятся к живым людям; вероятно, его следует датировать последними тремя годами пребывания Исповедника на престоле. Важно, что имя Эдгара стоит здесь рядом с именами короля и королевы – именно там, где в ином случае мы могли бы ожидать упоминания их сына. Более того, в тексте указан латинский титул Эдгара clito, или «принц», который давался королевским потомкам, достойным трона. В глазах некоторых людей Эдгар явно унаследовал роль своего отца как вероятного преемника на престоле {67} .

Смерть Изгнанника помешала планам Эдуарда, но он по-прежнему был полон решимости преградить Годвинам путь к трону. Именно эти устремления, а вовсе не обещания, данные герцогу Вильгельму, предопределили трагические события 1066 года. Когда в начале января Эдуард умер, Гарольд воспользовался молодостью Эдгара. Убедив крупнейших феодалов королевства (многие из которых были его братьями), что стране нужна твердая рука зрелого человека, Гарольд захватил власть. Ему помогло то, что в момент смерти Эдуарда он оказался в Лондоне. Вопреки всем традициям, его избрали и короновали уже на следующий день (тогда как Исповедник после смерти Хардекнуда ждал коронации больше девяти месяцев). Все было сделано так быстро в расчете подавить инакомыслие.

Попытка сделать преемником Эдуарда Изгнанника или его сына Эдгара призвана была сохранить материальное наследие короля, но в последние годы жизни он позаботился и о том, чтобы обеспечить свое духовное благополучие. Бездетные монархи часто брались за крупные религиозные проекты. Не имея кровных наследников, они обращали свой взор в мир иной, стремясь сделать то, что послужит Церкви здесь и сейчас, а их душе – после смерти. В первые годы столетия бездетный германский император Генрих II основал новое епископство в Бамберге; теперь Эдуард делал нечто подобное в Вестминстере {68} . Монастырь к западу от Лондона (отсюда и его название, буквально означающее «западная церковь») уже существовал, но Эдуард с размахом его перестроил. Неизвестно, когда началось строительство, однако к 1050-м годам оно было в самом разгаре.

Церковь создавалась в новом стиле – романском. Для него характерны мощные стены и большие округлые арки. Он демонстрирует элегантную простоту по сравнению с более поздним готическим стилем, который мы часто ассоциируем со Средневековьем. Романская архитектура уже набирала популярность на континенте, но на Британских островах такая церковь стала первой. Ее новизна не осталась незамеченной современниками, и хронист Уильям Мальмсберийский с одобрением отметил, что она создана «в новой манере строительства» {69} . Эдуарда явно вдохновляла архитектура Нормандии, и возведенное здание обнаруживало сильное сходство с монастырем в Жюмьеже, также построенным в эти годы. Неслучайно, что на момент планирования строительства церкви епископом в Лондоне был Роберт – некогда монах из Жюмьежа {70} .

Вестминстер стал главным достижением Эдуарда. Собор, освященный 28 декабря 1065 года, незадолго до кончины короля, был самым грандиозным на Британских островах и одним из грандиознейших в западном христианском мире. Однако Эдуард уже стоял на пороге смерти. Он заболел перед Рождеством 1065 года и не смог даже присутствовать на освящении. Тем не менее его наследие теперь было увековечено – по крайней мере, так должно было казаться, – и король мог умереть спокойно. 6 января 1066 года, на следующий день после кончины, Эдуарда с должной пышностью похоронили в новой церкви.

Вестминстерская церковь – последнее пристанище Эдуарда – символизирует его правление. Пусть ее строили из английских материалов и руками англичан, по духу и стилю она напоминала Нормандию. На самом деле поразительно, насколько нормандской стала Англия. Почти все признаки, которые мы традиционно связываем с более поздним завоеванием 1066 года, – франкоязычные аристократы, церковные реформаторы, каменные крепости, романский стиль в архитектуре – можно было заметить еще при Исповеднике. Это не должно вызывать удивления: в конце концов, он был нормандцем и по рождению, и по выбору. Ни одна стрела еще не была пущена, но «нормандизация» Англии уже началась.