В отличие от районного городка, откуда прибыли раздолбаи, лондонцы и гости столицы не обращали на братву абсолютно никакого внимания, считая их обычной рабочей силой из Восточной Европы, но никак не авторитетными мафиози или опасными гангстерами. Обиженными судьбой полудурками, да, считали, но всячески старались по-европейски политкорректно и толерантно помогать убогим людям, думая, что судьба и власти и так жестоко наказали ребят, куда уж дальше?

В интеллектуальном плане продвижения также не наблюдалось. Живя, по сути, в столице мира, они за три года не удосужились посетить какой-нибудь музей или другое знаменитое на весь мир место, коих в Лондоне уйма.

– Да музеи – это всё голимые понты для приезжих, ментовские замашки, короче! – орал Станислав, когда речь заходила о походе в культурное заведение. Он считал себя подкованным в этом вопросе.

– Да-а-а? – искренне удивлялся Александр. – А позволь узнать, почему ты так считаешь?

– Ну надо быть дебилом последним, чтобы верить во всю эту хренотень! – махая руками и ковыряясь спичкой в зубах, аргументировал свою точку зрения босс.

– Ну такого я ещё не слышал! – смеялся, поддерживая Александра Семён.

Станислав, как истинный босс, проигрывать в спорах, разумеется, не привык, и его было не остановить.

– Обмотают задроты деревянную корягу бинтами, а вам, дурачкам, – он обводил рукой политиков с Ботаником, – задвинут, что так, мол, и так, это мумия из этого… как его… Египта, – вспоминал он, напрягая извилины. – А вы варежки пооткрывали, гривами машете: да, да! Или купят ножик за фунт на блошином рынке, положат за стекло и напишут: этим ножичком брил себе яйца сам король из десятого века. Ну а вы снова зенки вылупили и ахаете, охаете. Они же на вас бабло рубят, темнота вы дремучая! Им, конечно, тяжело с такими, как мы, они таких, чующих развод, не любят. Нас не проведёшь, мы жизнь видели, – твердил он. – Ты б ещё предложил эту… как её… оперу сходить послушать.

– Ну а почему нет? – удивлялся Александр. – Что плохого в опере?

– Ставлю литр, если скажешь, что в ней хорошего. Глотки дебилы рвут, а ты с умной рожей должен сидеть и делать вид, что типа интересно.

Затем выпив пива, покурив и успокоившись, выдвигал самый весомый аргумент против культурных заведений:

– Да и пива там не продают. Чё там вообще делать, скукота и брехота, – махнув рукой и смачно сплюнув, подытоживал босс.

– То есть в запротоколированные факты и археологические находки ты не веришь? Ты атеист-реалист? – не унимался назойливый Александр.

– Им, чертям, верить – себя не уважать. Знал я одного чувачка, Вилнёвского, так его менты так запротоколировали, что он десятку ни за что отмотал. И как им верить после такого? – гнул свою линию босс.

После таких, малопонятных для «политиков», моментов спор заканчивался, и каждый оставался при своём.

Вот на данном этапе повествования (когда «политики» пытались затянуть Вампиров в музей) и случилась ещё одна история с лидером группировки Станиславом, который третий год жил без секса и, когда подвернулся случай, не устоял перед соблазном, вкусил так называемый запретный плод.

Эта история началась с монотонного похмельного утра, коих в пустой жизни Станислава было огромное множество. Поначалу куда-то запропастились неделю не стиранные и дырявые носки, затем подвёл туалет, который забился, и босс провозился с ним целых полчаса, ликвидируя засор. Несмотря на нехватку времени, он успел наполировать цепку с перстнем и, облачившись в заношенную фирму, выскочил на улицу, где моросил небольшой дождик и было довольно холодно. Земельного цвета кожа вся покрылась пупырышками, небритый кадык вздулся и заметно выпер, готовый выскочить наружу.

– Падла! Не погода, а чёрт-те что, – прошипел босс, возведя пропитые очи к небу.

Сегодня он направился не на остановку, как поступал обычно, а бегом побежал в находившийся неподалёку польский магазинчик, дабы за скрытые от братвы три фунта купить себе самого дешёвого и самого крепкого польского пива с загадочным и многообещающим названием «Зубодёр».

Когда дело было сделано, Стасик вышел на улицу, поозирался по сторонам и, не заметив какого-либо шухера в виде полиции или местного активиста, залпом опустошил одну из трёх баночек «Зубодёра». Быстро скурил стрельнутую у «копчёных» сигаретку, а пустую тару выбросил тут же, под двери магазина, хотя урна находилась в полушаге от оного.

«Как же в падлу на работу ехать», – раздосадованно думал Стаська, уже упаковавшись в прибывшую «микрушку». Но ничего не поделаешь, работать надо, мамка далеко, и не поможет ведь никто. Минут через десять коварный «Зубодёр» дал о себе знать, настроив босса на позитивную волну: мир приобретал всё более яркие цвета, а голоса – приятный для слуха тембр, время останавливалось, душа пела! Стаська заулыбался, заёрзал на месте и незаметно для него самого рука автоматически полезла в рюкзак за второй баночкой зелья. Несмотря на то, что на фабрике, где он работал, категорически запрещалось распивать алкогольные напитки, он порой умудрялся напиваться, причём после отрабатывал смену, вполне контролируя себя.