«Я тоже рад, что так сделал». Мои слова кажутся такими неадекватными той правде, которую они несут.

Миссис Кантрелл берет Кассандру под руку. «Покажи мне, что внутри». Когда они проходят мимо меня и поднимаются по ступенькам, я слышу, как миссис Кантрелл говорит: «Твой дом милый. Его был грустный».

Сейчас оба дома в равной степени разрушены, но это все равно справедливое описание.

Мистер Кантрелл останавливается передо мной, не делая попытки последовать за дамами.

Я значительно больше его, но я вдруг чувствую, что я снова в своем подростковом теле. Пытаюсь стоять прямее. Пытаюсь доказать, что я достоин.

Я делаю вдох.

Я боролся со многими трудностями.

Я боролся за свою жизнь и выжил.

Я могу это сделать.

«Я люблю вашу дочь», — говорю я ему. «Кассандра — это… Она для меня всё. И я хотел бы попросить у вас её руки».

Мистер Кантрелл смотрит мимо меня на особняк за моей спиной. «Я не был в войсках связи. Я даже не был в армии». Он делает паузу, и мои нервы напрягаются. «Я был в кое-чем другом».

Я сглатываю. «Трехбуквенное агентство?»

Он не подтверждает.

«Я видел много дерьма. Большая часть из этого не имела никакого отношения к войнам, но я видел много опасных людей». Его глаза снова смотрят на меня. «Их легко распознать, когда знаешь, что искать».

Я борюсь с инстинктом своего тела отстраниться и выдерживаю его взгляд.

Он опускает голову, словно принимая решение. «Я понял, кто ты, когда мы впервые встретились».

Его слова леденят мою кожу. «Если ты попытаешься остановить меня…»

Я оборвал себя, потому что не знаю, как закончить это предложение. Я никогда не откажусь от нее, но я никогда не сделаю ничего, что могло бы навредить человеку, который ее воспитал.

«Я до сих пор знаю некоторых людей. И в ту ночь, когда Кэсси застряла в Мексике, после того как ее автобус угнали, а потом чудом спасли… мне прислали несколько изображений».

Я готовлюсь. Готов к вопросам. Боюсь, что он меня отвергнет.

Но затем он делает шаг вперед и хватает меня за плечо.

«Спасибо». Он борется, чтобы сохранить самообладание. «Я обязан тебе жизнью. Она…» Он кивает в сторону дома. «Она — моя жизнь».

У меня сдавливает горло.

Его любовь к ней — это то, что мои родители чувствовали к Фрейе. И я видел, как это их разрушило.

Но его девочка все еще здесь. И он один из родителей, который понимает, насколько это ценно.

«Я бы сделал для нее все, что угодно», — мой голос срывается, когда я говорю правду.

«Я бы не принял ничего меньшего». Рука на моем плече сжимается. «Эта девчонка — настоящая беда. Ей нужен кто-то опасный, чтобы защитить ее. Так что да, сынок, ты получил мое благословение. И это делает тебя семьей. То есть у тебя есть моя дочь. Но и мы тебе нужны».

Сын.

Я киваю.

Затем я снова киваю.

Потому что, черт возьми, как же здорово иметь семью.

Эпилог

Пейтон

Мое сердце сжимается, когда я смотрю, как Ганс ведет миссис Кантрелл к алтарю.

Она открыто плачет, прижавшись к его руке, и становится ясно, что она никогда не была счастливее.

Родители Кассандры знают все о нашей маленькой группе язычников. И они любят нас.

Я сжимаю руки на груди.

Мистер и миссис Кантрелл стали родителями для всех нас, и их принятие — это больше, чем я когда-либо могла надеяться. Неро — это более чем достаточно, но это… Я оглядываюсь на собравшихся людей… Это семья.

Я делаю глубокий вдох.

Проход короткий, всего несколько рядов стульев, расставленных на заднем дворе Кинга. Поэтому, сделав еще несколько шагов, Ганс останавливается с миссис Кантрелл в первом ряду, наклоняясь, чтобы она поцеловала его в щеку.

В отличие от своей очаровательной будущей тещи, Ганс выглядит как воин: его волосы развеваются на Октябрьском ветру, а челюсти крепко сжаты.

Она что-то говорит ему, и когда он обнимает ее, я подношу к уголку глаза зажатую в руке салфетку.

Он действительно идеальная пара для Кассандры, моей новой лучшей подруги.

Миссис Кантрелл похлопывает его по спине, отходя, а затем машет нам всем рукой, хрипло извиняясь.

Вэл сидит в ряду позади нее, рядом с Домом, и кладет руку на плечо миссис Кантрелл.