И тут я вижу их. Мои девственные квадратики бумаги разорваны, скомканы в две неровные стопки. И… Этот порван?

Красный цвет, который обычно виден краем глаза, ярко вспыхивает перед моими глазами.

Он замирает всего на секунду, но я использую эту секунду, чтобы выхватить заметки из его рук.

Первый Мужчина быстро приходит в себя и тянется за пистолетом, который он держал в кобуре.

Признавая, что они уже повреждены и что мне нужно держать их под рукой, я засовываю стикеры в рот и прикусываю их, удерживая их там, пока они не выпирают изо рта, словно пучок сена.

Пистолет мужчины обтянут чистой кожей.

Он большой. Мы почти друг перед другом.

У меня нет с собой оружия. Но это неважно.

Я — оружие.

И я злюсь.

Прежде чем он успевает поднять пистолет, я прыгаю вперед, переношу вес на кулак и бью в грудину мужчины.

Его диафрагма сокращается, лишая его возможности дышать и звать на помощь.

Моя левая рука уже в движении, и я бью в идеальное место на внутренней стороне его правой руки, в нескольких дюймах от локтя. Ту, что держит пистолет.

Мой удар попадает в триггерную точку его двуглавой мышцы плеча, и он отпускает пистолет.

Он пытается уйти от меня, спотыкаясь, отходит в сторону. Но я шагаю вместе с ним.

Спина Первого Мужчины ударяется о стену, параллельную моей кровати, и я прижимаю его к ней левой рукой.

Я чувствую момент, когда мышцы под его легкими начинают расслабляться, и он пытается сделать вдох.

Прежде чем его дыхательные пути успевают открыться, я поворачиваю свое тело и бью локтем по передней части его горла, чувствуя, как его трахея не выдерживает удара.

Его глаза выпучиваются, но зажатые в зубах стикеры напоминают мне о том, что он сделал. Что он отнял у меня.

Я снова бью локтем в горло.

Этот ублюдок испортил первую вещь, которую я получил от Кассандры.

Он уничтожил одну из немногих вещей, которые мне дороги.

Все еще пытаясь уйти от меня, он бьется головой о мою стену. О плоскую сторону катаны, закрепленной там.

Я вытягиваю правую руку в сторону его головы и хватаюсь за рукоять меча.

Мои мечи — не украшения.

Они были созданы для того, чтобы их использовали.

Я убираю левую руку с его груди и хватаю прядь его волос.

Я оттягиваю его от стены всего на несколько дюймов, пока моя правая рука крутит рукоять катаны. Останавливаюсь только тогда, когда острая сторона оказывается обращенной наружу.

Затем, схватив его за волосы, я откидываю его голову назад, удерживая его неподвижно, и тяну меч к себе.

Лезвие бритвы разрезает плоть, проскальзывает между позвонками.

Он прикоснулся к чему-то, к чему прикоснулась Кассандра.

Жизнь угасает в его глазах.

Я удерживаю его на месте, продолжая движение, разрезая мышцы, сухожилия и артерии.

Он коснулся того, что принадлежит мне.

Последним рывком правой руки я сбрасываю груз с шеи мужчины, и в одной руке у меня остается голова, а в другой — меч.

ГЛАВА 88

Кэсси

Я стою, наклонившись над стойкой, лицом практически к экрану, наблюдаю за каждым движением Ганса. И я задыхаюсь.

Тяжело дыша.

Я прижимаюсь ближе.

Ганс только что обезглавил человека.

Он роняет голову на ковер, и через динамики слышен глухой стук.

Мне должно быть противно.

Ганс оборачивается, держа меч в руке, и я наконец могу увидеть его целиком.

В его глазах светится дикость.

Его плечи напряглись от напряжения.

И он весь в крови. Красные капли стекают с краев записок, зажатых в зубах.

«Боже мой», — шепчу я в комнату, обмахивая лицо веером.

Ганс как будто слышит меня, потому что его взгляд устремляется на скрытую камеру, когда он тянется, чтобы вытащить изо рта свои заветные стикеры.

Экран запотевает от моего дыхания, и я всерьез подумываю о том, чтобы облизать его, когда где-то в доме раздается треск динамиков от хлопнувшей двери.

Я заставляю себя отвести взгляд от Ганса и вижу, как Второй Мужчина идет через кухню, дверь в гараж за ним закрыта.

Он хмурится, приближаясь к открытой двери подвала.

В руке у него все еще есть другой меч Ганса, но острие опущено, и он использует его как трость.