Исходной реакцией правительства на захват мечети стал паралич. Вооруженные до зубов террористы палили по всем, кто носил униформу, но армия не хотела отвечать на огонь, ведь Пророк запретил пользоваться оружием в Мекке. Кроме того, многие заложников и сами правительственные силы гадали, а вдруг Кахтани и вправду – тот самый Махди.

Один-единственный руководящий орган мог дать ответ на этот вопрос и решить исход противостояния – совет улемов, высший религиозный совет королевства во главе с бен Базом. Недовольный нечестием королевской семьи, падением морали и распутством, совет улемов не торопился с решением: лишь на пятый день конфликта Кахтани объявили самозванцем, а полиции и армии дали добро на штурм. Взамен саудовский король Халид согласился принять меры к исправлению общественной морали, в частности, убрать алкоголь и женщин с телевидения (то есть сделать ровно то, на чем настаивал Джухайман).

Едва богословское разрешение было получено, началась бойня. Правительственные силы быстро уничтожили снайперов на минаретах при помощи противотанковых ракет, но террористы в главном здании мечети продолжали держать оборону, и пехота не могла ворваться туда без многочисленных жертв. Вдобавок Национальная гвардия, где были сильны позиции «Ихван», усугубила ситуацию, отказавшись стрелять по своим собратьям; более того, некоторые гвардейцы тайно снабжали террористов боеприпасами.

На смену Национальной гвардии прибыли регулярные армейские подразделения, увы, еще менее подготовленные к ведению уличных боев в городах. Только после того, как на территорию мечети прорвались бронетранспортеры, положение дел начало меняться. Помимо потерь с обеих сторон, в перестрелках погибли сотни, возможно, даже тысячи паломников-заложников. Кахтани, неоднократно слышавший о том, что он – Махди, считал себя неуязвимым и каким-то образом уцелел при обстреле мечети. Уверовав в собственное бессмертие, он принялся кидать обратно гранаты, которыми забрасывали террористов солдаты, и наконец удача его оставила – очередная граната разорвала поэта на кусочки. Террористы стали отступать в подвал мечети, и бронемашины двинулись туда же, но застряли в узких проходах.

Штурм зашел в тупик. Точные цифры так и не были опубликованы, однако неделя боевых действий обошлась правительственным силам в значительную часть личного состава тридцатитысячной армии и двадцати тысяч бойцов Национальной гвардии королевства. Королю Халиду понадобилась иностранная помощь. Иордания, единственная арабская страна, находившаяся в дружеских отношениях с саудовцами и обладавшая частями быстрого реагирования, согласилась помочь.

С точки зрения Саудовской Аравии, предложение Иордании было неуместным. В ходе кампании 1924–1925 годов, включая жестокое нападение на Таиф в 1924 году, силы ихванов, еще в союзе с Абдулазизом, отцом Халида, изгнали прадеда нынешнего иорданского монарха Хусейна из Хашимитской династии, которая некогда правила королевством Хиджаз с Меккой и Мединой; было понятно, что принятие помощи от презираемых Хашимитов повлечет за собой неприемлемую потерю лица822.

В итоге Саудовскому королевству пришлось совершить нечто немыслимое – допустить христиан в самое святое место ислама. Недаром хадисы предрекали приход «армии с севера»; и вот неверные пришли, пусть малочисленные и вроде бы ненадолго. Халид, считавший президента Джимми Картера и ЦРУ бесполезными после скандала с освобождением заложников в тегеранском посольстве [206], обратился за помощью к французской разведке. Из-за чрезвычайной чувствительности вопроса (неверные в Мекке, мало того, с оружием) французы направили на место конфликта всего трех элитных оперативников с большим запасом современного оружия, включая несколько сотен фунтов сильнодействующего газа-анестетика.

Существенное значение для планирования дальнейшего штурма имели планы обширной реконструкции и расширения мечети, составленные в 1960-х годах человеком, который и предпринял этот масштабный проект, – строительным магнатом по имени Мухаммад бен Ладен. Его сын Салем, взявший на себя руководство фирмой после смерти отца в 1967 году, привез эти планы, а затем вместе с сотрудниками просверлил отверстия в полу мечети, чтобы сбросить французские канистры с газом на головы повстанцев в подвале. Успех, впрочем, оказался скоротечным, и саудовцы предприняли тогда лобовую скоординированную атаку, с учетом советов французов, на «подвальный редут»823.

Осада закончилась 4 декабря, четырнадцать дней спустя; тысячи бойцов с обеих сторон и тысячи заложников погибли. Минимум сто мятежников угодили в плен, среди них был и удрученный исходом Джухайман. Врачи обследовали пленников; по болям в плечах или синякам, доказывавшим активное участие в перестрелке, 69 человек приговорили к публичному обезглавливанию, причем имя Джухаймана стояло первым в списке. Прочих саудовцы тайно казнили, а остальные террористы получили длительные тюремные сроки. Никто всерьез не воспринял официальное число погибших – якобы всего 270 террористов, солдат и заложников824.

Хотя стратегию Джухаймана во многом определяли его апокалиптические заблуждения, последующие допросы уцелевших боевиков показали, что среди них мало кто верил в нарратив конца времен, пусть и поддерживал лидера на словах из уважения к нему; изрядное количество боевиков участвовало в захвате мечети потому, что эта операция способствовала достижению ими тех или иных политических целей. В любом случае даже те, кто верил в апокалиптический сценарий Джухаймана, были немало обескуражены, когда Кахтани, будто бы неуязвимый Махди, подорвался на гранате на третий день осады825. При этом факт остается фактом: без веры в Судный день осада Великой мечети никогда бы не случилась.

* * *

Саудовская Аравия справилась с «Ихваном» в 1979 году точно так же, как сумела пригасить пламя ихванского пожара в 1927–1930 годах, но в обоих случаях огонь продолжал тлеть, и в последующие десятилетия ветры глобальных конфликтов разнесли тлеющие уголья далеко за пределы королевства. Причем новые технологии позволили духовным наследникам Джухаймана раздуть пламя намного сильнее и ярче, чем в 1979 году.

Угли начали разгораться еще до того, как Великую мечеть очистили от крови и мусора. Через три недели после того, как саудовские войска подавили остатки сопротивления Джухаймана, СССР вторгся в Афганистан. Это вовсе не было случайным совпадением; СССР отреагировал на слабость американской позиции при освобождении посольства в Тегеране и на уязвимость Саудовской монархии, которая пострадала не только от осады Великой мечети, но и от шиитского восстания на востоке Аравийского полуострова.