Далее Канеман и Тверски приступили к описанию широкого набора систематических аналитических ошибок, допускаемых даже умнейшими людьми: это и игнорирование основных признаков (например, нежелание признавать, что фермеров на свете гораздо больше, чем библиотекарей), и непонимание того, что крупные выборки достовернее малых, и недооценка того, сколь охотно люди усматривают несуществующие шаблоны в случайных данных, и отказ мириться с тем, что отличное или скверное выполнение задачи обычно подразумевает нормализацию в ходе последовательных попыток, если перечислять лишь некоторые выводы [108]. Результаты исследования повергли Канемана и Тверски в глубокое уныние вследствие печального состояния человеческого разума:

«Пожалуй, удивляет неумение людей выводить из жизненного опыта такие фундаментальные статистические правила, как регрессия к среднему значению или влияние размера выборки на ее вариативность. Хотя каждый из нас при обычной жизни сталкивается с многочисленными примерами, из которых можно было бы вывести перечисленные правила, очень и очень немногие люди открывают для себя принципы выборки и регрессии самостоятельно»360.

Исследования Канемана и Тверски показали, что люди по своей природе подвержены когнитивной лени. Вместо того чтобы тщательно проанализировать, какая из пяти перечисленных профессий лучше всего подходит застенчивому Стиву, куда проще оперировать стереотипными ярлыками: по описанию Стив соответствует типажу библиотекаря, значит, он библиотекарь361.

Актуальность выводов Канемана и Тверски для финансовых пузырей вполне очевидна. Вместо того чтобы пытаться выполнить трудоемкую оценку стоимости акций с высокой прогнозируемой прибылью – будь то акции компании Южных морей в 1720 году, RCA [109] в 1928 году, доткома Pets.com в 1999 году [110] или компании «Тесла» сегодня, – инвесторы опираются на простейшую эвристику: эта компания явно собирается изменить мир, а потому за ее акции стоит заплатить практически любую цену.

Канеман, Тверски и другие исследователи также обнаружили, что к числу наиболее действенных эвристик принадлежит человеческая восприимчивость, то есть наше чрезмерное внимание к драматическим событиям. Вот наглядный пример: в событиях 11 сентября 2001 года, важнейших для современной истории США, погибло почти три тысячи человек. Смерть даже одного человека в результате террористического акта наверняка угодит в заголовки СМИ, однако отдельные жертвы обыденного насилия (гибель от огнестрельного оружия, опиоидов или в автомобильной аварии) фактически игнорируются средствами массовой информации, притом что их ежегодно насчитывается более тридцати тысяч в каждой из этих трех категорий в Соединенных Штатах Америки362. Американцы гораздо реже погибают в терактах, чем от удара молнии, однако США выделяют куда больше ресурсов на борьбу с терроризмом, чем на предотвращение ежегодной сотни тысяч смертей от огнестрельного оружия, автомобилей и наркотиков. (Точно так же любого туриста, который собирается в Израиль, родич или друг наверняка спросит, не пугают ли его террористы, хотя с 2005 года вероятность гибели в дорожно-транспортном происшествии в Израиле примерно в двадцать раз выше, чем от теракта363.)

Канеман и Тверски определяют вышеупомянутые заблуждения как «эвристику доступности». При этом восприимчивость регулируется и другими факторами – временного характера: так, люди намного охотнее приобретают страховку от землетрясения или наводнения сразу после природных катастроф. Тут, разумеется, речь идет об «эвристике новизны».

Если коротко, люди поддаются собственной восприимчивости, и эта склонность проявляется в финансовых маниях сразу несколькими способами. Драматическая новизна передовых технологий (например, возможность облететь планету на скорости в сотни миль в час или мгновенная доставка развлечений и важнейших мировых событий на дом посредством телевидения) чрезвычайно важна – но до тех пор, пока эффект новизны не спадет.

Эвристика новизны также искажает представление инвесторов о долгосрочной реальности: если цены на акции растут на протяжении ряда лет, отсюда делается вывод, что их доходность будет повышаться и впредь; по мере роста цен акции становятся более привлекательными, что приводит к дальнейшему росту цен. Налицо самовоспроизводящийся «благотворный цикл», способный загнать стоимость акций в стратосферу. А при длительной биржевой игре на понижение происходит, разумеется, обратное.

Подобно большинству экономистов, Мински не проявлял интереса к психологии, но прекрасно понимал, что людьми правит «человеческое, слишком человеческое» предпочтение нарративов количественным выводам. Всем нравятся занимательные истории; в тисках пузырей людям, которые сталкиваются с малоприятными или трудоемкими расчетами, такие нарративы сулят спасительное избавление от нудного и кропотливого анализа. Вряд ли будет преувеличением посчитать нарративы патогеном, который распространяет «болезнь мыльных пузырей» по человеческому обществу.

Чтобы понять, как пузыри лопаются, достаточно лишь немного расширить метафору эластичных денег. Вообразим резиновую ленту диаметром в дюйм и длиной в несколько сотен футов. Вокруг стоят сотни зевак, праздно наблюдая за происходящим, а растягиванием ленты занимаются всего несколько десятков человек. Вообразим далее, что растяжение резиновой ленты обогащает тех, кто ее растягивает; чем длиннее она становится, тем больше внимания привлекает со стороны зевак. Самые наивные среди последних думают, что ленту будут растягивать бесконечно, но более опытные понимают, что рано или поздно она резко сократится. Эти опытные словно «запрограммированы» реагировать при первых признаках сжимания ленты и вполне уверены, что не пропустят нужный момент; то есть они готовы к сжатию.

Наконец некоторые из тех, кто тянет ленту, ее отпускают, что увеличивает нагрузку на оставшихся. Затем «запрограммированные» в спешке разбегаются, и очень скоро лента не просто восстанавливает свою естественную длину, но сворачивается в тугую спираль. Какое-то время спустя самые проницательные зеваки соображают, что сжатую ленту не составит труда растянуть снова, и цикл возобновляется.

* * *

К 1920-м годам все четыре условия Хаймана Мински имелись в наличии.