Согласно другой истории, некий ярый миллерит убеждал в скором конце света священника-унитария Теодора Паркера и поэта Ральфа Уолдо Эмерсона [104]. Паркер в ответ заявил: «Меня это не касается, я живу в Бостоне», а Эмерсон заметил: «Конец мира меня не тревожит, я вполне могу обойтись без него»334.

Самые запоминающиеся образы из книги Сирс – это миллериты, ожидающие пришествия в белых «одеждах вознесения» или ломающие позвоночники и конечности в прыжках с деревьев (в одном случае – с самодельными крыльями). В целом эти образы правдоподобны, но нельзя исключать того, что их в свое время тиражировала антимиллеристская пропаганда.

Также звучали обвинения, будто на волне миллеризма приюты для душевнобольных заполнились сумасшедшими, но это, скорее всего, тоже миф: шизофрения нередко отягощается религиозным содержанием, а в списках пациентов из приютов Новой Англии миллеризм в качестве диагноза почти не упоминается335. Кроме того, родичи миллерита, кинувшегося раздавать свое мирское имущество, почти наверняка усматривали в этом поступке признаки безумия. Когда верующий по имени Дж. Д. Пур распродал свое имущество ради оплаты поездки из Бостона на запад в 1843 году (он собирался обращать в веру местное население и распространять литературу движения), его заманили в дом брата, который попытался сдать бедолагу в лечебницу, но его спас спутник-адвентист336.

«Октябрьское разочарование» с назначенным днем 22 октября куда сильнее повлияло на верующих, чем разочарование весеннее, с «плавающей» датой пришествия. Коллективное отчаяние затопило все вокруг. По словам Миллера, «чудилось, будто на нас разом обрушились все демоны бездны»337. Старейшина движения Луи Бутель вспоминал: «22 октября миновало, истинно верующие погрузились в невыразимую печаль и тоску, зато возрадовались неверующие и нечестивые. Все словно замерло. Никаких новых газет, никаких встреч, как раньше. Все чувствовали себя одинокими и едва ли желали с кем-либо разговаривать. Мы заперты в холодном и мрачном мире! Нам не дано избавления – Господь не пришел! Не было слов, способных передать разочарование истинного адвентиста. Только те, кто испытал нечто подобное, способны нас понять. Это было унизительно, и все разделяли это чувство. Все молчали, разве что спрашивали: где мы? что же дальше?»338

К провалу плана вознесения прибавлялось всеобщее презрение. Стоит напомнить, что многие адвентисты были сторонниками аболициониста Уильяма Ллойда Гаррисона, и потому их, вероятно, сильно задели его слова насчет страдающих от «прискорбной умственной фантазии, каковая проявила себя во всем ничтожестве». (Впрочем, Гаррисон не был беспристрастен, ведь он считал, что миллериты отнимают людской и финансовый капитал у аболиционистов.339 )

Приходилось терпеть большие и малые унижения, покорно выслушивать от мальчишек язвительное: «Как, еще не вознесся?»; Хаймсу между тем предъявили обвинение в мошенничестве, поскольку его преуспевающие периодические издания представлялись конкурентам лакомой добычей, а одна бостонская газета посоветовала ему не появляться на улице.

Обвинения не подтвердились. Хаймс сам предложил выплату в четырехкратном размере за любое доказательство явного мошенничества, но ни одного доказательства так и не нашлось. Свидетели отказывались от своих показаний, уверяя, что те были сфабрикованы, а банки подтвердили, что его личные капиталы невелики340. Затем Хаймс приступил к оказанию финансовой помощи тем собратьям, кто пожертвовал личным имуществом и забросил бизнес ради несостоявшегося Второго пришествия. Сразу после «великого разочарования» разъяренная толпа разграбила и сожгла несколько молитвенных домов, разогнала собрания, размахивая огнестрельным оружием. Пострадал и Миллер: 29 января 1845 года баптистская церковь Лоу-Гемптона исключила его из состава общины.

Как и последователи Дороти Мартин, адвентисты по-разному отреагировали на этот массовый когнитивный диссонанс. Сноу пошел по пути мисс Мартин и ее самых преданных сторонников, которые удвоили ряды и укрепились в вере. Наставник Сноу Джордж Сторрс поступил наоборот и публично отрекся от веры в неизбежный апокалипсис.

Другие действовали иными способами. Прежде всего следует упомянуть «спиритуалистов» во главе с миллеритом из северной части штата Нью-Йорк по имени Хайрем Эдсон, который утверждал, что Христос все-таки явился 22 октября, но пришел наблюдать, а не судить и карать. Дескать, Он укрылся в «Святая святых», чтобы кропотливо разделить человечество на агнцев и козлищ. Когда эти списки будут наконец составлены, Он выйдет в мир и изречет окончательный приговор.

Вторая стратегия преодоления когнитивного диссонанса после разочарования 22 октября заключалась в идее «закрытых дверей»: мол, Иисус не стал возвращаться к людям, но предпочел в назначенный день закрыть дверь на небеса для тех, кто не прозревает свет; Он спасет лишь избранных. Как обычно и бывает с избранными, утверждалось, что совершенство наделяет их различными сексуальными привилегиями, от «распутного омовения ног» до «святых поцелуев» и до высшей плотской награды в виде познания «духовной женственности»341.

Миллер по своему обыкновению избрал довольно невнятную линию поведения – растерянно отмалчивался, потом стал приводить какие-то оправдания, потом возложил вину на скудость и неточность исторических данных: конец света, безусловно, скоро наступит, но по причине сбоя в расчетах это может произойти через несколько лет.

К тому времени его совсем замучили хвори; больной и сломленный, он прожил еще пять лет, а во главе движения после его смерти встал энергичный и талантливый во всем Джошуа Хаймс. То обстоятельство, что ранее он верил в пришествие 22 октября, объяснялось сугубо прагматическими, а не теологическими соображениями, и Хаймс быстро от него отрекся. Он запретил всякие дальнейшие высчитывания дат и постарался угомонить как спиритуалистов, так и приверженцев теории «закрытых дверей», которых искренне презирал. Это возмутило последних, к числу которых принадлежал Сноу, суливший Миллеру и Хаймсу адские муки за отступничество342.