– Что ты делаешь? Сядь на место.

В её глазах отражались пугающие мысли: Опять его выходки! Что он задумал на этот раз?

Не только она.

Айгуль и Артём тоже напряглись. У них уже сложилось полное понимания меня. Что самую большую опасность для их жизни представляют не монстры в данже, а лидер, который ведёт их в самые гущу.

Они были готовы вмешаться и, если нужно, удержать меня силой.

– Успокойтесь, всё хорошо.

По их молчаливым лицам было понятно, что они не верят ни единому моему слову. Вот же надоедливые...

– Просто доверьтесь мне.

– Но зачем ты идёшь? – не понимала Дая.

– Разве они не меня зовут? Ведь я, – указал я на себя большим пальцем, – экзорцист!

Её хватка ослабла, и я свободно прошёл между рядами.

Странно, что больше никто не возмущался. Другие зрители словно меня не замечали. В некоторой степени это было довольно жутко: они сами казались загипнотизированными.

Какой же странный театр.

С каждым шагом к сцене реальность вокруг менялась. Зрительный зал растворялся, уступая место мрачным коридорам.

Я будто шёл по подвалу в сторону злосчастной комнаты. Даже запах изменился – я начал чувствовать сырость вперемешку с антисептиком.

Когда я ступил на сцену, то оказался внутри экспериментальной лаборатории. Марионетки-актеры теперь казались живыми людьми, их стеклянные глаза наполнились эмоциями – у кого-то было безумие, у кого-то боль, а у кого-то отвращение.

Доктор Франсуа повернулся ко мне, его губы растянулись в жуткой улыбке.

– А, вот и наш экзорцист. Извините, что вызываем вас так поздно.

У меня не было сценария, поэтому я решил говорить то, что думаю.

– Ничего страшного. Всё же это моя работа.

Франсуа улыбнулся такому профессионализму. Нигде не любили нытиков.

– Тогда приступим к работе.

Мне быстро объяснили, что я должен нарисовать Печать Души.

Ни как она выглядела, ни как она работала, мне было неизвестно.

И как тут действовать?

Франсуа был крайне нетерпелив даже при малейшем промедлении:

– Почему так долго?

– Всё в порядке. Просто вспоминал, что нам нужно.

Саму печать нужно было рисовать маркером на груди Этьена.

Он оставался в сознании и смотрел на меня печальным взглядом, а я пытался напомнить себе: всё вокруг не настоящее, и мне просто нужно сыграть свою роль.

Верно?

Единственной печатью, которую я знал, была Печать Мученика.

Это защитное заклинание, которое отгоняет потустороннюю нечисть.

Таким образом, я в какой-то степени защищал мальчика.

– Чуть-чуть потерпи, – сказал я, взял маркер и аккуратно нарисовал по памяти ту самую печать.

С каждым штрихом чувствовал, как сила течёт через меня, пульсируя в кончиках пальцев.

Когда последняя линия была завершена, вспыхнуло сообщение:

[Печать Мученика достигла 3 уровня.]

Серьёзно? Навык повысился на один уровень?

Я не скажу, что не рад, очень рад.

Только обстановка была слишком напряжённой, чтобы искренне радоваться, особенно когда меня насильно отвели на пару шагов назад и снова сделали зрителем.

Со стороны я посмотрел на грудь мальчика.

Там была совсем другая печать – намного сложнее и ужаснее, чем всё, что я видел до этого.

Чёрт, это не помогло.

А хотелось хоть как-то изменить сценарий истории.

Повисла тишина. Печать активировалась, нарушив её.

Этьен, привязанный к устройству, начал кричать.

Только голос изменился: он стал мужским и гневным, будто другое существо говорило его устами на совершенно неизвестном языке.

Ё-моё… Так это сцена, где открываются врата в Ад?

Меня держали с двух сторон, но я стоял спокойно, пытаясь запомнить каждое мгновение этого события.

Из груди мальчика начал вырываться синий огонь.

Пол, стены и потолок начали трескаться, выпуская клубы чёрного дыма.

Нет, это давно перестало быть обычным экспериментом по изучению души.

Здесь разворачивалась настоящая трагедия, угрожающая не одному человеку, не десяти, а всему человечеству.

Тогда ощутил небольшой трепет.

Не скажу, что всё вокруг пугало до чёртиков или до белой горячки.

Нет. Такого не было.

На стене напротив начали формироваться врата: чёрные, перемешанные с красным цветом. Людские души были переплетены с демонами.