— Не забыл. Ты ведь сам мне рассказывал, Андрей. Помнится, с тобой мы встретились благодаря Тёмного будущему. Первое время ты был настоящим фанатиком, пока не понял, что система нерушима. Даже я ошибался — систему можно разрушить. Увы, но на смену старой системы пришла новая. Сомневаюсь, что она будет более гуманна.

— Тёмное будущее мира прежнего более самостоятельно, верно? — поинтересовался я.

Снова ответил Лейн:

— Да, оно посерьёзнее будет. Тёмное будущее мира прежнего достаточно сильная организация. Девяносто девять и девять десятых всех, кто на них работает, свято верят в благие дела, которые совершают. Фанатики, что о них ещё скажешь. Жаль, что большая их часть так и не узнает, что являются лишь частью хорошо отлаженной системы. Чтобы не происходило, но результат будет именно таким, каким его задумали сидящие на самой вершине пирамиды. Повторюсь, это система.

Андрюха спрыгнул с настила, подошёл к дивану и навис над Лейном. Видимо дождавшись, когда тот посмотрит на него, спросил:

— Что скажешь о ситуации, величайший стратег? У тебя ведь должен быть запасной выход… Есть у нас надежда на спасение?

Лейн повернулся лицом к спинке дивана и завернулся в одеяло. Ответил почти неслышно:

— Надежда сдохла. Скоро сдохнем мы…

Трое суток в тюрьме тянулись безобразно долго. Нас кормили три раза в день. Еды было много, но едой назвать её не поворачивался язык. Утром давали пресную кашу и пойло, которое по запаху напоминало старые портянки. Обед состоял из похлёбки, в которой, при очень большом желании, порой находились кусочки овощей. Андрюхе однажды даже мясо встретилось, если им можно назвать непонятную субстанцию, от одного запаха которой хотелось блевать. Вместе с похлёбкой к обеду полагался кусок хлеба и всё то же вонючее пойло, заменявшее чай. Ужин был самым сложным. На ужин приносили тёмно-зелёное пюре, непонятно из чего сделанное, но пахнущее тухлыми помидорами. Радовало, что в камере имеется кран с водой и унитаз. Можно было пить воду и выблёвывать съеденное.

Вопреки всему мы не голодали. Через силу толкали в себя еду, потому что знали, что в ближайшем будущем окажемся на арене. Четвёртый раунд неизбежен так же, как смерть. Он даже неизбежнее её, потому что начнётся раньше, чем нас решит прибрать к себя костлявая.

Лейн, потому что сегодня третий день и пришла его очередь убирать, собрал всю посуду, а затем постучал по деревянной двери.

— Как тебе новая роль, величайший? — Андрюха не просто издевается. Он получает удовольствие.

— Грязную посуду, если ты не в курсе, я часто убирал. — Окошко в двери открылось и Лейн принялся подавать в него тарелки и кружки. — Мне было не сложно прибрать за собой. Я был не таким плохим лидером, Андрей.

— Ты был хорошим, — неожиданно сказал Андрюха, резко подобрев. — Извини меня, Адриан. Ты правда был хорошим лидером. Иногда я жалел, что ушёл. Увы, но я не мог иначе. Наёмник — плохая профессия. В один момент я просто устал от крови, которой на моих руках невыносимо много.

— Поверь, но на моих руках её намного больше. — Лейн зачем-то посмотрел на свои ладони. Окно в двери закрылось, и он решил вернуться на диван. — Двадцать три года назад это было, а кажется, что вчера. Я был тогда простым наёмником…

— Кончайте трепаться, кровавые бароны, — сказал я. Зная Лейна и Андрюху, лучше пресечь их разговор на корню, а то придётся выслушивать много нехорошего. Хорошие истории они почему-то не особо рассказывают. Такое впечатление, что кроме дерьма, а их жизнях ничего не происходило.

Кто-то вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Мы мгновенно напряглись. С момента, как нас посадили в эту камеру, посетителей не было. Только молчаливая кормёжка была.

Дверь открылась и перед нами во всей красе предстал старый знакомый Джон Блейк, одетый в ярко-розовый костюм, белые туфли и белый галстук. Поборов двухсекундную растерянность, он осторожно вошёл в камеру и дверь за ним закрылась.

— Язык проглотил? — Андрюха резко встал и пошёл Блейку навстречу. Тот сделал шаг назад, но упёрся спиной в дверь. Андрюха, усмехнувшись, сменил направление к унитазу справа от двери в углу, но не забыл сказать: — Ссать будешь после меня. Придётся потерпеть.

— Четвёртый раунд, верно? — спросил я и показал Блейку на Андрюхину шконку.

— Спасибо, но я постою, — тихо ответил Блейк. Глубоко вздохнув и, видимо, немного победив страх, он принялся говорить: — Я ваш новый инструктор. Все вопросы теперь будут решаться через меня, потому что прежний инструктор больше не может работать. Завтра утром вас повезут на объект. Раунд четыре, он же гостиница сюрпризов, начнётся ровно в двенадцать. Задавайте вопросы. Постараюсь ответить, если это…

— Вопросов нет, — перебил Андрюха, закончивший справлять малую нужду. — Унитаз свободен.

— Я не хочу писать… — Блейк осторожно стукнул в дверь. — Я пойду, пожалуй…

Дверь открылась и Блейк ломанулся в неё так, словно за ним гонится стая разъярённых бругаров.

— Вот зачем ты его пугаешь, а? — спросил я, когда дверь снова была заперта. — Он, если не заметил, наш инструктор.

— Он нам не нужен, — ответил за Андрюху Лейн. — Всё, что нужно знать об арене, мне известно. Инструктором, настоящим инструктором, буду я. По крайней мере до тех пор, пока жив…

Ехать в тентованом УАЗе по разбитой дороге то ещё удовольствие. В прошлый раз была новенькая БМВ и комфорта в ней было поболее.

— Вот трясёт, блин. — Андрюха принялся энергично чесать кончик носа. В условиях тряски сделать это оказалось непросто. — Если гостиница сюрпризов находится далеко, то мы рискуем получить сотрясение. Ещё нос чего-то чешется…

Где водитель отыскал столь большую неровность мы не увидели, потому что щелей в тенте нет, но зато почувствовали. Машина подпрыгнула столь сильно, что Андрюха приложился головой об одну из дуг. Я и Лейн остались на месте, потому что держимся за борта.