– Ответ на второй вопрос будет? – спросил я, уперев руки в боки. – Есть что-то, чего не знаю?

Мишка совсем по-человечески пожал плечами и сказал:

– Не знаю я, что для тебя важно, а что нет, поэтому ответить затрудняюсь. Про Кейли рассказал всё, что знал. Спросишь что-нибудь другое – тоже расскажу.

– Спрошу! – я мощно кивнул. – Спрошу о вашем поведении, Урхарер. Как так получается, что сперва вы одни, а затем другие? Разве может манера общения так легко меняться? А знание языков, как вы это делаете?

– Всё просто, Ник, мы умеем подстраиваться, умеем быть такими, какими нас хотят видеть и какими нам быть выгодно. В обществе сородичей мы одни, а с людьми другие, и это нормально. Знание языков, которых у вас множество, для нас не проблема, мы быстро учимся и никогда ничего не забываем. Любой из нас, даже самый глупый, без проблем усвоит все языки человечества. Ещё не забывай про генетическую память и способность делиться знаниями. В нашем отряде было двое берсерков, которые до тебя с людьми не контактировали и ваших языков не знали. Мне пришлось поработать над этим, и теперь они знают о вас всё, что известно мне и остальным членам отряда. Передача знаний – привычное для меня занятие, с моими способностями и не такое можно вытворять.

Интересная тема, в копилку знаний о мишках упало ещё одно информационное зерно. Поинтересуюсь насчёт себя, вдруг повезёт.

– Урхарер, а мне ты можешь передавать знания? Обучишь вашему языку?

– Передать знания могу без проблем и без опасности для твоего сознания. Обучить языку тоже могу, но не вижу смысла, потому что людской речевой аппарат несовершенен, за исключением отдельных особей. Вы, люди, попросту не способны сказать вслух даже одного процента словарного запаса наших языков.

– Не смогу говорить, но зато смогу понимать вас! – Я не унимаюсь, возможность изучить язык мишек представляется раз в жизни, и упускать её не намерен.

– Нет, не стану обучать тебя, Никита, даже не проси. Наша речь сложнее вашей, сложнее во множество десятков раз. Твой мозг не примет столько информации за раз, понадобятся годы, выдача будет производиться по крупицам и с большим интервалом. Твой мозг, даже не сомневайся в этом, откажется запоминать, ты попросту забудешь. Мартышкин труд…

Урхарер, видимо, решив, что разговор закончен, пошёл догонять успевший разорвать дистанцию отряд. Мне сейчас будет туго, придётся не просто скакать по камням, а делать это быстро. Есть риск не только подвернуть ногу. Шею свернёшь и не заметишь!

– Толстый, подожди! – крикнул я, прыгая с булыжника на булыжник. – Да подожди ты меня, говорю!

– Жду, – Урхарер остановился возле крупного камня и повернулся к нему спиной.

Почти не сбрасывая скорости, я ловко запрыгнул на широченную спину и просунул руки и ноги в специальные кожаные ремни. О комфорте можно лишь мечтать, но, как говорится, лучше плохо ехать на медведе, чем хорошо идти на своих двоих…

Дорога, тянущаяся вдоль пропасти много километров и усыпанная крупными валунами, наконец закончилась. Вместо неё начался спуск по узкой, всего в метр шириной, тропке. Шаг в сторону – непростительная ошибка. Медведи, прокладывая дороги, о безопасности заботились в последнюю очередь.

– Этот маршрут не самый сложный, – сказал Урхарер, прочитав мои мысли в очередной раз.

– Есть сложнее? – удивился я. Со спины медведя так и не слез, поэтому тела не чувствую. Всё, что можно, затекло.

– Есть как сложнее, так и проще, путей огромное количество, но Ущхам выбрал оптимальный как по сложности, так и по расстоянию. Если бы тебе не нужно было к людям, то мы бы прошли другой дорогой и смогли бы добраться до нужного нам места на десять-двенадцать дней раньше. Терпи, Никита, скоро горы закончатся и начнётся равнина. Тебе там понравится, будь уверен.

В растянувшейся на спуске шеренге медведей началось движение. Кто-то, большой и блестящий, попёр против шерсти.

– Харрор возвращается, – сказал я и спросил: – Что-то не так?

– Не знаю, мысли закрыты, он не любит, когда в его голове присутствуют посторонние.

– Харрор умеет защищаться от твоих способностей?

– Умеет и делает это лучше всех. Если захочу, то сломаю его защиту без особых усилий, но для него это не останется незамеченным и может вызвать гнев. Лучше тебе не знать, как выглядит берсерк в ярости, приятного мало.

– Преувеличиваешь?

– Да, преувеличиваю, не без этого. Берсерки непредсказуемы, от них можно ждать чего угодно, поэтому лучше перебдеть, чем потом горевать по отрубленной руке или голове.