Узнать вервольфа в человеческом обличье было не так-то просто. Только наметанный глаз мог сходу заметить чуть более узкие, чем надо, зрачки, чуть более острые уши, звериную грацию. Но на этот счет вандалы позаботились: на каждом из них была надета рубашка со здоровенной надписью на груди: «Привет из Леса» и оскаленной волчьей мордой.

Все ясно. Юные вервольфы, вдруг воспылавшие страстью к вандализму, на улицах просто так не появляются. Похоже, «Неспящие» начали настоящую атаку на Анну. Молодым горячим идиотам задурили голову, навешав на уши лапши про то, как злобные люди их притесняют, и те решили устроить демонстрацию. Ежу понятно, чем это обернется.

Громкий скандал, пресса, народные волнения. Оборотни, которым люди доверились и впустили в свой город, показали свою истинную сущность. Хотя подождите, мы же знаем, кто их впустил. Романов со своей дружественной всем разумным видам политикой. Да о чем тут говорить, оборотень возглавляет его Тайную Канцелярию. И вы же знаете, что он с ней…

План был простой и действенный. Межвидовая рознь всегда тлеет где-то в глубинах душ, чтобы ее разжечь, иногда достаточно одной искры. Не удивлюсь, если скоро еще где-нибудь появятся злобные вервольфы, а, возможно, и гномы с троллями в придачу. И самое плохое, что, понимая все это, я ничего не могу сделать. Разумеется, скрутить этих придурков будет несложно, я и скручу, но ведь именно этого «Неспящие» и добиваются. Чем громче скандал, тем лучше.

Какая-то девушка, неосторожно высунувшаяся из переулка, взвизгнула, когда один из вандалов с нечеловеческой скоростью метнулся к ней и ущипнул за задницу. Первому между тем надоело громить ресторан, в основном потому, что в нем закончились целые стекла, и он повернулся ко мне.

— А ты еще кто такой? Вали отсюда.

Подойдя ближе, я понял, что оборотень еще и пьян. Ну как понял, скорее почуял. И его дружки, похоже, тоже. Неудивительно, в трезвом виде инстинкт самосохранения подсказал бы им, что устраивать погром в центре города на виду у кучи народа — верный способ попасть в полицию, а потом и на каторгу.

Оборотень посмотрел на булыжник в своей руке, пытаясь найти ему достойное применение, икнул и снова перевел взгляд на меня. Кажется, в ушастой голове шла напряженная работа мысли — попытаться засветить этим замечательным камнем мне в лоб или поискать еще какое-нибудь окно.

Я схватил идиота за локоть, дернул к себе и зашипел, морщась от запаха перегара:

— Быстро сворачивайте свою демонстрацию, а то я вам кости переломаю. Сейчас вы все трое заткнетесь, побросаете свои булыжники и в уголке будете культурно дожидаться жандармов. Тебе понятно?

Оборотень снова икнул, злобно уставился на меня и зашевелил губами. Отравленный алкоголем мозг принялся за новую задачу: выудить какой-нибудь остроумный ответ из недр своего словарного запаса.

— А пошел ты, — наконец, блеснул оборотень изобретательностью.

— Это ты зря.

Придурок замахнулся камнем, намереваясь расквасить мне нос, но я перехватил его руку и резко вывернул. Тот взвыл от боли. Второй вервольф кинулся ко мне, но согнулся пополам, когда я зарядил ему воздушным кулаком в солнечное сплетение. Третий тоже решил поддержать товарищей, но только морально, так что по улице разнесся пьяный вопль: «Долой Императора!»

Из-за угла послышался топот копыт и полицейские свистки. Жандармы. Надо же, как быстро. Впрочем, кажется, у них участок где-то рядом.

Оборотни тоже обернулись на звук. Тот, кого я приложил Силой, поднимался с земли, волчонок с вывихнутой рукой злобно зыркал на меня, но не лез. Их товарищ оказался самым сообразительным из троицы и попытался удрать, но дорогу ему перегородила вторая полицейская карета, вывернувшая из-за угла. Из нее выпрыгнул человек в форме.

— Что здесь происходит?

— Хулиганят. — Я обвел рукой всю троицу. — Пьяные молодые вервольфы, орут, буянят, разбили стекла. Слушайте, офицер, я понимаю, что это не мое дело, но, может, замнем все по-тихому?

— Вервольфы? — Жандарм грязно выругался. — Вот ведь твари блохастые! Я говорил, не надо было пускать их в наши города. А ну иди сюда! — Жандарм грубо дернул того, кто пытался удрать, за руку. — Ребята, вяжите этих троих и везем в участок.

С другой стороны улицы мелькнула вспышка. Я повернул голову. Один человек стоял за высокой треногой, другой что-то быстро строчил в блокноте. Журналисты, черт бы их побрал. Надо же, как удачно, спокойным вечером на тихой улице вдруг оказалась компания тружеников пера, еще и с треногой. Наверное, они каждый день с ней так прогуливаются.

Я отошел, наблюдая, как полиция заламывает руки вервольфам. Вокруг уже собралась приличная толпа. Мой план замять дело сорвался, да и был, по сути, неосуществим. Уже завтра новость об этом происшествии попадет во все газеты.

Кто-то дернул меня за рукав.

— Вик, что происходит? Все в порядке?

Я обернулся.

— Настасья! Я же велел тебе сидеть внутри, какого черта ты вышла?!

— А ты не командуй, — огрызнулась девушка. — Велел он. Ты мне пока еще не деверь.

Я оттеснил Настасью за спину и отступил в толпу зевак. Крикуна уже заковали и затолкали в полицейскую коляску, на его товарища, которого я свалил на землю, как раз надевали наручники. С тем, кому я вывихнул руку, это проделать было сложнее, так что его просто впечатали лицом в борт повозки и пытались связать.