— Если хочешь, чтобы твоим словам была вера, то да. Имя придётся назвать.

— В этом нет необходимости, — заговорил княжич. — Это пан Якоб, из рода Губдак. Боковая ветвь, не главная семья.

— Надо же, — ощерился в ухмылке Якоб. — И княжич Роман тут. Что, пролетел с троном-то? Брату продул?

— Быть может, мне укоротить тебя, чтобы придержал свой дрянной язык? — завёлся княжич.

— Роман Юрьевич, — сказал Славский. — Давайте сначала узнаем, что хочет нам передать этот молодой человек.

— Я хочу вам предложить прорвать оборону и заглянуть в одно интересное место.

— Что за место? — уточнил Славский.

— Даже до нас дошли слухи, что ваш орден задался целью истреблять мертвецов. Там их логово. Большое логово. Где происходят всякие мерзкие дела.

— Такое предложение вызывает множество вопросов, — ответил Славский.

— Разумеется, — скривил губы пан. — Я готов ответить на то… что смогу.

— Прорвать оборону? Серьёзно? — не удержался Роман Юрьевич. — Более наглое предложение угодить в ловушку трудно придумать.

— Так это и не для вас предложение, княжич, — усмехнулся пан. — О вашей трусливости слухи тоже разошлись. Удивительно, что вы здесь оказались. Заблудились, что ли?

Славский этот выпад проигнорировал. Княжич сам сюда предпочёл прийти, сам реагирует на примитивные провокации, сам подставляется.

— Лай, лай, — ответил княжич. — Что мне со слов польского пса?

Пан пожал плечами и уставился на Славского.

— Так что, — спросил он, — интересно? Война войной, но почему бы не помочь друг другу?

— В чём ваш интерес? — спросил Славский.

— А что, так трудно догадаться? Вы же объявили себя убийцами монстров. Не просто же так. Должны понимать, что это за твари. Сейчас они совсем распоясались. Ладно, когда вас похищают и к себе в логово утаскивают. Но теперь они и за наших солдат взялись.

Княжич не удержался, рассмеялся.

— От вашего ордена есть толк, Антон Павлович! Вы настолько хорошо делаете свою работу, что теперь жрут поляков! Отличная новость, просто отличная!

— Вами-то они тоже отлично подкрепились. Вам ли не знать, Роман Юрьевич? — не остался в долгу пан.

Славский понял, что княжич может и не выдержать, оттеснил его.

— Вы мешаете, — сказал он прямо. — Дайте мне закончить разговор с этим человеком.

Княжич вспыхнул, ожёг гневным взглядом и выскочил наружу.

— Теперь, когда этот балаган закончился, постарайся меня убедить, почему мы должны рискнуть и сунуться на вашу территорию, — сказал Антон Павлович.

Возле полевого госпиталя провели две недели. И чтобы слаживание начальное провести, и чтобы к людям, которые к нам вступили, получше присмотреться, и чтобы я Источник очистил, окончательно в себя пришёл.

На границе новое затишье наступило. Поток раненых прекратился, но продлилось этого всего несколько дней, а потом опять мёртвые полезли да поляки активизировались. Нашим и днём отбиваться приходилось, и ночью.

В связи с этим было решено, что нет смысла дальше отсиживаться. Работа в госпитале для меня почти закончилась. Понятно, что постоянно прибывали новые раненые, но с ними могли справиться и те врачи с целителями, которые здесь присутствовали.

Возвращение на границу ничем таким не отметилось. Я это уже всё видел. Война в уродливости своей редко удивляет разнообразием, что, скорее, хорошая новость. Уж точно не плохая. Всю толпу я тащить не стал. Забрал половину людей Эммы, прихватил ещё двадцать новичков, добавил к ним десяток целителей, включая Демьяна, который оказался с характером и сам вызвался отправиться на поле боя. Сестры тоже вызвались. Но тут уже я их завернул, оставив присматривать за другими будущими целителями.

Собравшись, поехали от одной точки к другой. Иногда последовательно шли. Иногда нас перебрасывали прямо ночью к тем местам, где мёртвые объявились.

Так вся следующая неделя и прошла. Эмма проводила чистки, улучшая возможности наших по контролю пространства. Я занимался целительством, Демьян и остальные помогали. Воины ордена… Сражались. Выходили мы исключительно против мёртвых. Отряд Дарвина с нами пошёл, кстати. А вот Стародубов так и остался помогать с боевым слаживанием.

Но я ведь не просто так сказал, что жизнь такая штука, которая не даст долго в ровном, пусть и тяжёлом ритме прохлаждаться.

Меня позвали в главный штаб, к Славскому на разговор. Зашёл к нему в кабинет, там же увидел Романа Юрьевича.