— Отлично, — сказал я. — Вот когда они поступят, тогда мы и обсудим условия моего следующего контракта.

— Ты нам не доверяешь?

— Дело, как я уже говорил, не в доверии, — сказал я. — Я просто беру паузу, чтобы все обдумать.

— Разумный подход, — согласился Антон, у которого других вариантов все равно не было. Не мог же он меня заставить подписать бумажки прямо сейчас. — Ты ведь не местный, да?

Провинциала видно сразу? Или он намекает, что будь я местным, они бы обо мне уже знали?

Но за свою легенду я не особо беспокоился. Пусть об этом у Ван Хенга голова болит.

Впрочем, у симбов голова не болит, живущие внутри них демоны способны об этом позаботиться.

— Не местный, — согласился я.

— Где остановился?

Я назвал адрес ночлежки, находящейся напротив того дома, в котором располагалась арендуемая мной квартирка. Полагаю, между ней и ночлежкой было одно принципиальное отличие — я жил там один.

А уровень комфорта у них примерно одинаковый.

— Ладно, как решишь подписать бумаги, позвони мне по этому номеру, — сказал Антон, всучив мне псевдо-визитку. Псевдо — потому что ничего, кроме номера телефона, на ней указано не было. Даже имени того, кому этот телефон принадлежал.

— Непременно, — сказал я, надевая куртку и пряча кусочек картона в карман. — А сейчас я вынужден откланяться. Мне нужно перевести дух.

Конечно же, я не устал, потому что больших физических усилий от меня эти два поединка не потребовали. Да и Сэм позаботился бы о моих мышцах, если бы такое произошло.

Но мне нужно было играть роль, и, кроме того, общество этих людей не доставляло мне удовольствия.

Можно было вызвать такси, но я решил пройтись пешком. Заодно можно было проверить, насколько тщательно они будут за мной следить.

А в том, что слежка непременно будет, я не сомневался. Как и в том, что они проведут долгую обстоятельную беседу с Аркадием, который меня туда привел. Виданное ли дело, в клуб является новичок, который во втором же бою выносит их чемпиона.

Наверняка они попытаются узнать обо мне побольше, раскопать всю подноготную, ведь выглядело все довольно подозрительно.

И еще они тщательно проверят тех, кто делал ставки на мою победу, подозревая сговор. Я не слишком много общался с подобной публикой, но знал ее повадки.

Они осторожны, они подозрительны, они ничего не принимают на веру, и из всех возможных ответов они скорее поверят в самый сложный.

Попытка сорвать большой куш, происки конкурентов… То, что они ничего не найдут о моем прошлом, наверняка поставит их в тупик. Ведь, по их мнению, боец моего уровня не может всплыть просто из ниоткуда…

Что ж, пусть попыхтят, Ван Хенгу наверняка будет забавно понаблюдать за их тщетными усилиями. Личности, которой я представлялся, еще пару месяцев назад просто не существовало. Да и сам я, если уж разговор пошел об этом, провел в этом мире меньше года.

И если даже каким-то чудом они сумеют выйти на предыдущего владельца этого тела, то их будет ожидать неприятный сюрприз. Потому что никакими выдающимися боевыми качествами Иван Демидов при жизни не обладал.

Я прошел два квартала и заглянул в попавшийся по пути бар, до закрытия которого оставалось еще целых полчаса. Заказал себе две водки и выпил ее, косясь на дверь.

Но за все время, что я провел в этом питейном заведении, в ту дверь так никто больше и не вошел.

Поскольку теперь наличие у меня денег не разрушило бы легенду, и мне не нужно было рисовать картины строжайшей экономии, я отправился завтракать в небольшое сетевое кафе, находящееся за две улицы от того места, где я остановился. Заказал себе яичницу, тосты и большую чашку кофе.

«Вы просто губите свои организмы тем, что запихиваете внутрь, называя это едой».

Сэм вечно что-то бубнит, призывая меня к более здоровому образу жизни. Будь его воля, я бы, наверное, питался одними салатами, вареной куриной грудкой и гречневой кашей без масла. Этот подход наверняка весьма импонировал бы моей маменьке, но я не видел в нем особого смысла, ведь долгая жизнь не светила мне ни при каком раскладе. В своем мире я был дворянином, профессиональным солдатом, и моя жизнь принадлежала Империи. Здесь я был изгоем, японцы называли таких ронинами — самураями, лишившимися своего князя — и моя жизнь принадлежала Ван Хенгу, что, разумеется, было не самой приятной альтернативой. Я надеялся, что со временем смогу изменить это положение, но пока не представлял, как.