Впервые за столетия я нашёл то, что вновь вдохнуло в меня жажду жизни. Жаль лишь, что совсем скоро всему этому придёт логический конец…

Во сне я слышал, как Ребекка недавно просыпалась и ворочалась, но потом вновь заснула, растянувшись на кровати.

Стоило мне аккуратно подняться, чтобы выяснить, насколько сильно мы проломили постель, как девушка тут же заняла почти весь матрас, раскинув руки и ноги. Все подушки (как и одеяло) Ребекка, разумеется, тоже забрала себе.

Эта картина вызывала у меня непрошенную улыбку. И я совершил то, что мне было абсолютно не свойственно — накрыл девушку одеялом, чтобы не мёрзла. В этот момент Ребекка снова заворочалась и уцепилась за мою руку, обвив её, как детёныш обезьяны.

Вздохнув, я попытался высвободиться, но девушка лишь сильнее вцепилась в мою руку.

— Я знаю, что ты проснулась, — тихо сказал я.

Недовольные серые глаза раскрылись и взгляд девушки вперился прямо мне в грудь.

— А я знаю, что не отпускала «подушку» выполнять свои баргатские обязанности.

От подобной неслыханной наглости мои брови взметнулись вверх.

— Что? — уточнила Ребекка, по-кошачьи игриво взирая на меня сверху вниз. — Я изо всех сил пытаюсь оттянуть момент, когда ты вновь решишь установить между нами границы в духе «наставник и ученица».

«Нет, такого уже никогда не будет,» — подумал я, но промолчал, потому что губы Ребекки уже растягивались в хитрой ухмылке, вновь разжигая во мне пожар страсти.

Она вытянула руку и провела ноготками по моей груди, напрягая все мышцы моего тела. Заставляя дышать глубже.

Ребекка закусила губу, видя, как откликается на неё каждая клеточка моего тела и вновь встаёт член под одеялом, малая часть которого всё ещё прикрывала мои бёдра.

Вновь стрельнув на меня своими хитрыми глазами, Ребекка откинулась на простыни, оголяя грудь.

Эта девчонка точно была моим личным грехом.

У меня на это утро были совсем иные планы. В том числе освободить на этот день Ребекку от испытаний после сегодняшней ночи, а самому доделать насущные дела. Однако эта девушка уже решила иначе. И я был готов на всё, чтобы она продолжала ту игру, которую затеяла.

Вновь откинувшись на кровать, жалобно скрипнувшую под моим весом, я притянул Ребекку к себе. Если ей хочется получить немного власти надо мной — пусть возьмёт. Всё равно она моя.

Кажется, Ребекка прекрасно это осознала, когда прильнула ко мне, оставляя влажные поцелуи на моей груди и спускаясь ниже. Откинув покрывало, она провела рукой по твёрдому члену. Меня окатило волной удовольствия.

Сейчас Ребекка могла попросить у меня что угодно, и я бы сделал это не раздумывая. Настолько сильно я пропал в ней, настолько яро желал, и настолько безумно хотел быть с ней и в ней.

Между тем, опустившись на четвереньки между моих ног и оттопырив свою аппетитную попку так, что я уже был готов кончить, Ребекка взяла член в свой хорошенький ротик.

И тогда я действительно до конца познал степень того, как невероятна эта девушка.

***

Стоя возле раскрытого окна своего кабинета, я старался не вспоминать, как буквально всего несколько часов назад брал Ребекку возле окна, наплевав на то, что нас могли услышать или увидеть кадеты. Рядом с ней я забывал про всё, в том числе о проклятье. Однако мои соратники и близкие друзья не давали мне надолго забыть о том, что висело над нашими головами, словно топор.

Добрая половина отряда Ше’ру уже расположилась у меня в кабинете, оживлённо обсуждая самую главную новость за последние столетия — мою Ребекку.

— Араш[1], наконец-то ты перестал вести эту отвратительную монашескую жизнь! — заявил Гаяр, развалившись на стуле Ребекки за её учебным столом и закинув на него ноги. Он с деловым видом листал записи девушки, хмыкая над какими-то своими мыслями.

Была бы моя воля — я бы выпроводил их всех к Некмету, но ситуация с проклятием уже требовала скорейшего разрешения. Правда, собравшиеся мужчины так явно не считали, судя по их веселому расположению духа.

— Ради такой девушки, я бы тоже забыл про свой обет не касаться женского тела… — ехидно отметил Касид, блеснув своими золотистыми глазами.

— Ещё слово о Ребекке, и монашескую жизнь будете вести вы, — не выдержав, зарычал я на них, оскаливая зубы. Злость забурлила, вызванная желанием заставить их всей забыть о ней. — И не давал я никакого обета! У меня не возникало желания шляться по бабам все эти столетия, как это делал Гаяр.

Кай, застывший возле двери, наклонил голову и спокойно уточнил, вклиниваясь в диалог:

— Шаян, сработало. У тебя тоже проявляются первоначальные черты.

— И зря, лишал себя удовольствия, — отмахнулся Гаяр, не обращая внимания на фразу Алакая и отвечая на мой выпад. — Ходил злющий, не знающий женской ласки…