Шрифт:
Сжечь бы тут все. Но огня ни у кого не было.
И снова мысли о предательстве и подлости Огненных закружились в голове. Отринула их.
Знал бы мой отец, что тут творится. Он бы никогда не выдвинул столь ужасных условий!
Ведь даже мне ясно, хоть я в этом мире всего ничего, что Огненные не только заберут их территории, но и убьют их женщин и детей. Они для них расходный материал. Ведь Огненные и Ледяные не способны размножаться друг с другом. Магия просто не позволит.
Потому мой брак с генералом в качестве гаранта мира это и вправду какая-то насмешка. Чистая формальность.
И что там за старуха, что напророчила все это?
Резко начало темнеть.
— Поедешь со мной, — сухо бросил муж и тут же закинул меня на свою лошадь. Он вскочил в седло и дал шенкеля.
Я вцепилась в гриву. Седло не было предназначено для двух человек. Бедра быстро начали болеть. Снова подкатила тошнота.
И я уже просто боролась с тем, чтобы не упасть под копыта и не умереть так бездарно.
— Но ведь от трупов надо избавляться. Закопать, ну или сжечь, — проговорила я тихо, пока ветер свистел в ушах.
— Без тебя разберемся, Пустая.
Больше я не проронила ни слова. Обида от пренебрежения жгла душу. Я вообще всего этого не заслуживаю. Я в своем мире только вот-вот закончила универ, собиралась на практику в успешную фирму. И тут все это: кони, ледяные драконы и огненные козлы.
А как же там мой хранитель рода Саломончик? Выжил ли он?
Я вам отомщу еще за все и всех. Только вот выживу для начала.
Между деревьями стали виднеться очаги огня. Я просто приклеилась к этому зрелищу.
Ледяные жгли костры и готовили еду. Аромат жареного мяса заставил желудок скрутиться узлом.
Тут стоял настоящий палаточный лагерь из полсотни бойцов. И в центре стояло три самых больших шатра.
Даррен дернул за поводья у одного из них и слез с коня, я поняла, что никто помогать мне не будет. И как-то кряхтя соскользнула с него прямо под копыта.
Жеребец взвился, встал на задние ноги, я откатилась в сторону. Ярость закипела внутри.
Даже животное против меня!
Встала на колени, выбросила руку вперед, представила, как подпалю бока этому четвероногому демону.
Ничего не произошло. Столп огня не вырвался из рук, ипостась не пришла на выручку.
Меня резко вздернули на ноги. Оттолкнули в сторону. Я ударилась бедром. Зашипела от боли.
Посмотрела на Даррена, что стоял между нами.
Конь ржал и пятился. И если бы не его черная злобная лошадиная морда с синими словно глыбы льда глазами, что внушали здоровое опасение, я бы даже сказала, что он боялся.
Даррен повернулся ко мне, полыхая негодованием. Я аж задохнулась от возмущения.
То есть он думает, я бы могла этой морде принести вред? Да он меня чуть не размазал по земле!
Я всем своим взглядом серьезно демонстрировала Даррену, что ему просто повезло, что я в этом хилом теле.
А то бы я им тут всем подпалила бы задницы.
Встала на неустойчивые ноги, пошатываясь. Бедро прострелило болью, я охнула и начала заваливаться. Ухватилась за деревянную стойку, что держала синий плотный шатер в два моих роста.
И только сейчас заметила, как полсотни злых мужиков смотрят на меня. Я вскинула подбородок выше.
Вот еще! Семья Лавовых, потомственных фениксов со времен нашего прихода на Землю, никогда не сдается.
И уж точно не ползает на коленях перед ящерицами.
— Убирайся в шатер и чтобы носа не показывала.
Мне повторять дважды не нужно было. Я развернулась и скрылась за плотным полотном.
Что же они все такие черствые и негостеприимные?
Мои губы скривились.
За что мне все это?
Я доковыляла до походной кровати Ледяного, устланной шкурами неизвестного мне животного и упала туда, сворачиваясь клубком и поджимая ноги к животу.
Глава 10
Внезапно я проснулась от холодного порыва ветра, который ворвался в шатер вместе с необычной старухой. Мои глаза еще не привыкли к темноте, но я могла разглядеть ее силуэт у входа.
Седые волосы старухи были аккуратно собраны в пучок, что придавало ей строгость, но ее глаза... Они были яркие и проницательные, словно она могла смотреть прямо мне в душу.
У нее была ровная осанка, несмотря на ее возраст. Одежда на ней казалась изношенной, но достойной. Старинное платье, цвет которого уже давно выгорел, шелестело на сквозняке.