А самое главное — теперь у Полины был опыт взаимодействия с нитями без прикосновения к ним. Тот клубок, что ей удалось распутать с помощью жемчужных нитей, не оказал на Полину никакого негативного влияния, и это очень обнадёживало. Пусть проблема женщины в пальто и не была проклятьем, сам прецедент казался Полине очень важным. Буквально меняющим правила игры.

Все эти размышления подтолкнули её позвонить Алексу. Торопливо изложив ему свои мысли, Полина неожиданно для себя услышала очень сдержанный ответ:

— С проклятьем надо быть крайне осторожным. Нельзя идти к Максиму, пока мы точно не будем уверены, что этот способ для тебя безопасен. И вообще, снимать проклятье ты будешь только под присмотром Стефана. Я хочу, чтобы он контролировал процесс.

То, каким резким и непререкаемым тоном он озвучил свои слова, совсем сбило с толку и даже разозлило Полину. После всех испытаний, что ей довелось пережить, она всерьёз считала, что уже вырвалась из роли опекаемой несмышлёной дурочки. Полине казалось, что она достаточно выросла над прежней собой, чтобы участвовать в принятии решений наравне с Алексом и его другом-экзорцистом. Но, похоже, так считала одна Полина.

Упоминание Стефана вызвало в её душе отдельную вспышку негодования — тот хоть и помог ей выйти к источнику своего дара, но сделал это максимально мучительным способом и едва ли растерял свои дурацкие манеры и пренебрежительное отношение. А Полину уже порядком подташнивало от экзорцистских закидонов и на работе. Общение сразу с двумя экзорцистами она могла просто не перенести. Даже проклятье не угнетало её так, как «радужная» перспектива лечить Максима под присмотром Стефана.

Оставшиеся два часа она никак не могла выкинуть из головы одну совершенно авантюрную и упрямую идею. Эта идея никуда не делась, когда Полина вернулась домой, приняла душ и легла спать. И на утро, которое выдалось неожиданно прохладным и облачным, идея по-прежнему была при ней.

Закончив с рутинными домашними делами, Полина быстро собралась и отправилась в больницу. Чутьё подсказывало ей, что в такой замечательный день, как сегодня, она была просто обречена на успех.

Второй приезд Полины в больницу оказался гораздо более волнительным. Во многом потому, что её план был чистой авантюрой, которую она собиралась провернуть в тайне от Алекса. Однако Полина ни на миг не сомневалась в успехе своего мероприятия. Сила бурлила в ней, буквально требуя выхода, и вела она прямиком к Максиму и его проклятью.

Именно с проклятья всё началось и им же, по логике вещей, должно было закончиться. За прошедшие два месяца Полина преодолела длинный путь от растерянной и запуганной девушки, вывалившейся из тёплого семейного гнезда на обочину суровой реальности, до ведьмы, способной защитить себя и своих близких. Сама судьба вела её к этому моменту. Всё должно было решиться здесь и сейчас.

Прежде чем выйти из машины, Полина в очередной раз взглянула на свои часы. В телефонном разговоре Светлана Юрьевна сообщила ей расписание для посещений, отдельно упомянув время, в которое Максим обычно спал, и именно этот момент Полина собиралась подгадать, чтобы осмотреть проклятые паутинки. Таким образом она хотела обезопасить себя от лишних расспросов и неловких разговоров. Ничего личного, только ведьмовская работа. Это простое ограничение ещё и помогло Полине заглушить чувство вины — в конце концов для того, чтобы распоряжаться своим даром, ей не нужно было спрашивать разрешения. И, уж тем более, ей не нужны были никакие экзорцисты в качестве надсмотрщиков.

Пока Полина шагала по коридору больницы в сторону кардиологического отделения, воображение рисовало ей красочные картинки, где она триумфально возвращается к Алексу с новой победой, а расклад Таро, наконец, показывает им единственно верное будущее. Опьянённая предчувствием успеха, Полина прибавила шагу и выудила из-под футболки цепочку с кольцом. Ей не терпелось надеть его и приступить, наконец, к делу.

На пороге палаты Максима она притормозила. Прежде чувства заранее сигнализировали ей о приближении к проклятью — мышцы деревенели, а обоняние и зрение обострялись — однако сейчас Полина не ощущала практически ничего. Лишь слабое раздражающее жужжание, доносящееся из самой комнаты. И это могло означать лишь одно — её силы действительно возросли с тех пор, как она снимала с Максима паучков в реанимации.

Дальше медлить не было никакого смысла. Полина не стала даже осматривать самого Максима, спящего на больничной койке, а сразу надела кольцо и шагнула в темноту. Комната словно сжалась в размерах, когда внутреннее зрение перехватило бразды.

Едва взглянув на тень своего почти что бывшего мужа, она непроизвольно содрогнулась. Та оказалась совсем тусклой, словно угасающей, однако гораздо страшнее было подозрительное шевеление, что Полина заметила внутри. К горлу моментально подступила тошнота; роящиеся паучки устроили самое настоящее гнездо в обеих руках и грудной клетке Максима.

Чем дольше Полина смотрела — тем тяжелее было сдерживать рвотный позыв. В ведьмовском зрении это проклятье выглядело в сто раз отвратительнее, чем в обычном.

Она с усилием перевела взгляд от того, что творилось внутри тени, на паутинки. Их нити походили на острые струны и отливали угрожающим металлическим блеском, словно всем своим видом показывая, что не собираются покидать тело хозяина. Однако это лишь сильнее раззадорило ту силу, что ждала своего выхода за дверцей чердака. Стоило Полине занести ладонь — и жемчужные нити буквально хлынули из неё, вплетаясь и покрывая каждый сантиметр проклятой паутины. По телу Полины прокатилась волна боли и жара. Жара, который выжигал всё противоестественное и тлетворное. Жара, который забирал и часть её собственных сил в оплату за мучительное излечение.