Шрифт:
— Ну как, Петрович? Ты чувствуешь флюиды? — поинтересовалась я.
— Какие еще флюиды!? — заверещал Петрович.
— Ну, появилось у тебя желание яйца нести? Цыплят высиживать? — спросила Анника.
— Каких еще цыплят?! — брызжа слюной, проорал яростный Петрович. — Даже не смейте это животное подпускать ко мне! Или я за себя не отвечаю! Я порву его, как Тузик грелку! Я его просто уничтожу! Выклюю глаза!
— Ну, нет, так нет, — покладисто согласилась я. — Чего ты так разволновался?
Глава 23
Однако, надо было спешить.
Мешки с пшеницей наш возница помог перетаскать в дом, а навоз свалил кучей у забора.
Куры тотчас полезли на дымящуюся кучу, искать червяков и зерна; и Петрович, кося недобрым глазом — тоже.
Повел своих гусят в наступление на навоз…
Петух попытался погонять его, но за Петровича вступились гуси.
Они неуклюже топали, тянули шеи, и петух вынужден был ретироваться просто потому, что соперников было много.
— Потому что мы банда! — выдохнул Петрович, довольный. — Знай наших!
Оставив дома корзины с купленным, мы с Анникой спешно похватали лопаты и пошли выбирать местечко для домика для кур.
Глядели и этак, и этак, наконец, выбрали тенистое место рядом с домом.
— Здесь зимой не очень заметает, — пояснила Анника. — Удобнее будет подойти. Да и тень тут, не жарко будет летом. А расти все равно толком ничего не растет, солнца мало.
— Значит, это судьба! — ответила я весело.
Тут и копать почти ничего не пришлось.
Лишь четыре куста картошки.
Картошка и правда была мелкой.
Но зато на окученной ботве явно виднелись новые завязавшиеся клубеньки.
— Работает твой метод! — радостно воскликнула Анника. — Ого-го! Это значит, что осенью у нас будет много-много картошки на зиму? И мы голодать не будем?
— Не будем, — уверила ее я. — Да и о каком голоде ты говоришь, милая? Посмотри вокруг — ты столько всего насажала, столько овощей вырастила! Это ведь теперь все наше. И кабачки, и тыквы, и капуста. Никому просто так, задаром, отдавать не надо. Значит, съедим сами. И еще птице хватит, кочерыжек и очисток.
— Верно, — прошептала Анника, как зачарованная. — А я и забыла! Все никак привыкнуть не могу, что теперь могу всем этим распоряжаться!
Покончив с приготовлениями, мы с Анникой поставили на огонь котелок с пшеницей — варить, чтобы накормить нашу пернатую ораву, — и решили заняться новыми нарядами для себя.
— Вечером нагреем воды, помоемся как следует, — сказала я. — И будем не нищие замарашки, а вполне приличные девушки!
После обеда, когда мы уже искололи все пальцы шитьем, явился плотник.
Он оценил масштаб работ и сказал, что справится в два дня. Постройка-то была совсем маленькой.
— Я и стены проконопачу, и крышу утеплю, — пообещал он. — И ларь для пшена сделаю. Будет загляденье!
Но Петрович не разделял энтузиазма плотника.
— Я не собираюсь жить в этом сарае, — презрительно процедил он, глядя, как мужчина орудует пилой.
— Там будет здорово, — уверила его Анника. — Тепло, сухо. Солома мягкая. Насесты удобные. Гнезда.
— Там будет это животное, — процедил Петрович.
— Какое еще животное? Петух? О, так флюиды все же есть? — обрадовалась Анника. — Ты с него глаз не сводишь!
— Еще чего! — надменно произнес Петрович. — Кажется, ты хотела суп с куриным мясом? Это можно устроить…
В хлопотах прошел день.
А вечером, когда начало темнеть и плотник ушел домой, у нашего дома вдруг остановилась карета, и из нее вылезла госпожа Ферро в своей умопомрачительной шляпе.
Явилась посмотреть на соперницу — вот как это выглядело.
Я сразу об этом подумала, как только увидела, кто выпрыгнул из маленькой кареты, похожей на коробку на колесах.
Ферро шла по тропинке к дому, похлопывая перчатками по ладони. И взгляд у нее был очень недобрый. Очень.
Мы с Анникой как раз заканчивали таскать навоз.
По кусочку мы умудрились раскидать его под каждый картофельный куст, и на грядках с кабачками, тыквами и прочей петрушкой тоже разложили.
От работы у меня спина болела, но я все же смогла разогнуться, чтобы не встречать Ферро униженно-скрюченной, будто в поклоне.
— Что вам угодно? — сухо произнесла я, откинув с лица прядь волос.