До сегодняшнего дня я видела его раза три всего, что ли — как-то раз в театре ещё в бытность мою компаньонкой Софьи Людвиговны, потом на памятном балу в Общественном собрании, и на столь же памятном докладе его превосходительству Илье Елисеевичу.

— Мне вот странно, что не шепнул никто, — говорит Болотников. — Смертушке-то нашему не то, чтобы шепнули, а прямо кувалдой по голове дали, но он у нас не из тех, кто прислушивается.

Я перевожу взгляд на Мишу, но тот пожимает плечами. Ничего, мол, не знаю, как вышло — так вышло. Ладно, об этом я тоже потом спрошу, попозже.

— И отчего же Михаил Севостьянович ту кувалду предметно не расспросил — откуда ветер дует? — ехидно поинтересовался Маслов. — Не счёл предупреждение серьёзным?

— Отчего же, — откликнулся тот. — Счёл. Но как известно, чему быть — того не миновать? Да и клеветали в жизни на всех, полагаю, а на некоторых — и не по разу. Думаю, господин министр в целом умеет отличать клевету от достоверных сведений.

— Только сам он сюда не явится, — качает головой Маслов. — А будет опираться на те сведения, которые ему привезут наши… ревизоры. И будет ли при том вашего батюшку слушать или нет — кто ж знает?

— Да что вы сразу о батюшке-то, — скривился Соколовский. — Ну да, предупредил о существовании некоего доноса, анонимного, которого ему даже и рассмотреть-то толком не дали. Думаю, не первый донос и не последний, что уж. И предлагаю дождаться тех самых… замечательных людей, и уже непосредственно узнать, какого рожна им надобно. Сейчас мы можем долго ещё строить догадки — что да откуда, и почему именно сейчас. Пускай приедут и откроют карты, и там посмотрим.

— А ежели не откроют? — Болотников смотрит с хитрым прищуром.

— Заставим, — пожимает Соколовский плечами.

После ужина мы отправляемся домой порознь — я торопливо прощаюсь, и оставляю мужчин, но стоило мне появиться дома и обменяться с Надеждой парой слов, как я ощутила вызов.

— Заглянете, Ольга Дмитриевна? — он тоже уже у себя.

— Хорошо, — киваю. — Кажется, служба ещё не завершилась, — говорю Надежде.

— Вот надо оно вам? — говорит Надежда. — Что за жизнь-то, никакого покоя вам не дают, ну ни минуточки! Сколько ж можно?

— Сколько нужно, Надя, — вздыхаю, улыбаюсь. — Приду поздно, постараюсь тихо.

И шагнула в знакомый уже дом.

— Лёля, — меня тут же обняли и зарылись носом куда-то в макушку.

— Рассказывай, что ли, — отстраняюсь, глажу по щеке. — Что за напасть на наши головы?

— Да нажаловалась какая-то скотина, лично на меня. Надеюсь, отболтаемся. А нет — ну, подумаем, что сделать, чтобы никто не пострадал.

— Но в чём можно тебя обвинить? В смерти Черемисина? Так тебя там не было. В смерти Бельского? Ну, не знаю. В остальных смертях? Да глупости это какие-то!

— Нередко в основе такого вот доноса лежит чья-то глупость. Давай думать, что не моя и не твоя? — улыбается он. — И мы прорвёмся.

— Давай, — вправду, будет день, будут новые сведения — там и узнаем, что и как. — Кстати, там у разбойничков новая жертва, на этот раз насмерть, сердце не выдержало.

— Где, как, откуда? — приоткрыл он один глаз.

— У нас в больнице сегодня, а привезли вчера в ночь.

— Завтра посмотрим, ладно? Завтра. А сейчас ну их всех, хорошо? А то тут снова будет жить некогда.

Это точно насчёт жить некогда. Поэтому завтра и дальше мы непременно прорвёмся.

А пока — обнять его и ответить на поцелуй.

11. Совсем новые новости

Наутро я проснулась в своей постели — потому что в какой-то момент сбежала. О нет, не сразу, сначала мы пытались успеть пожить, потом успеть поспать — вместе, и только потом уже по отдельности. Меня это забавляло — игра, квест — спрячься, останься в придуманных кем-то рамках, чем дольше останешься, тем больше будет твой приз в итоге.

Правда, если подумать, то кто там что знает о том призе, и будет ли он вообще, да? И если будет, то какой и для кого?

Но пока увлекательно. А дальше посмотрим, тут нам новое усложнение правил подъезжает уже сегодня, кажется.

А пока — поблагодарить Надежду, приветствовать Лукерью, позавтракать — и на службу. Ногами, ибо уже рассвело, и вообще вчера весь день, оказывается, таяло, ночью лужи позамерзали, сейчас очень скользко — но позитивно же! Весна как она есть.

На службе новостей не было, и даже новых тел на освидетельствование не было — необыкновенный случай. Правда, мы ещё утренний чай не допили, как к нам поскреблись и сообщили, что как раз привезли, и вперёд — идём работать.