— Тут их и нашли, за столом, — кивнул Курочкин.

Я прикрыла глаза и прислушалась — и ничего особенного не услышала. Ладно, расспросим Петруху. Если разговорчивый, то, может быть, с ходу бросаться не станет.

— Я поняла. Попробуем, Варфоломей Аверьянович, — улыбаюсь ему.

— А что за помощь возьмёте? — смотрит пристально.

— А чем с вас обычно берут? — мало ли, что тут можно найти?

— Так кому печь переложу, кому крышу перекрою, кому подправлю в доме что, — пожал он плечами.

Звучит перспективно.

— Я живу в очень холодном доме, он плохо прогревается. Понятно, что печь перекладывать нужно летом, но вдруг что-то можно сделать уже сейчас? — спрашиваю.

— Отчего ж нет? Обычно можно, — кивает он. — Поглядим.

— Ну вот сначала поглядим на Петруху, а потом и на дом, — говорю ему и откланиваюсь.

Нужно отчитаться начальству об экспедиции и собраться на вылазку. Как на практику, да? В общем, Оля, вперёд.

12. Вылазка

Из дома Курочкина я шагнула прямо к себе — да, прохладненько, особенно ощущается после его хорошо устроенного дома. Но ничего, если справлюсь с Петрухой, то и мне помогут.

Так, времени — шесть часов. Что нужно сделать?

Во-первых, отчитаться начальству о командировке.

Во-вторых, собраться на практику по нежити, как мы называли это в академии.

В-третьих, поесть. Нужно быть в силе, чтобы стоять против нежити.

И может быть, поспать? Пару часиков? Ладно, подумаю.

Соколовский отозвался сразу же. Внимательно выслушал — о допросе и о найденном нами заключении, посожалел, что прямо сейчас занят и в городе будет, скорее всего, поздно или очень поздно, и не сможет сам лично посмотреть. Договорились встретиться завтра у Брагина.

А я как услышала, что его допоздна в городе не будет, то и не стала ему говорить о заказе, о Варфоломее и о Петрухе. Завтра расскажу. В худшем случае этот Петруха просто уйдёт, как всегда уходит, а в лучшем я решу этот вопрос. Если не решу — тогда и расскажу. Вообще, он не говорил мне докладывать ему о каждом шаге, так что… прорвёмся.

Дома была только Лукерья, Надежда куда-то подалась — не то в гости, не то в церковь. Я попросила ужин — не срочно, но как будет, и пошла смотреть, как доехала моя рабочая форма — потому что раньше руки до того сундучка не дошли.

Интересно, всех ли я сразу же убью наповал, если приду в штанах? Под кожаные штаны — тёплые вязаные, тёплые стельки в сапоги, и дополнительные носки. Тулуп надену, мало ли, как пойдёт, а вот под него — жилетку с карманами, в неё уже и зеркало, и флягу с водой, и артефакт защиты — на Рождество Авенир подарил, чтобы в сложных ситуация не тратиться самой.

Кстати, Авенир! Я достала зеркало и позвала. Чёрт его знает, какое там у него расписание, но вдруг?

Оказалось — вполне так себе «вдруг».

— Оля! — и ведь радуется, да?

Не то, что Соколовский, этот чёрт замороженный, скопище вселенского пафоса! Вечно по делу, вечно бегом, вечно с какими-то заморочками!

— Здравствуй, друг дорогой, здравствуй, — что говорить, я тоже рада, всё же, близкий человек, полгода вместе были, даже поболее. — Вот, наконец-то выдалась минутка, веришь?

— Верю. Рассказывай.

Я и рассказала — обо всём, кроме истории с непонятными не подлежащими допросу телами. Потому что служебная тайна, да? Если что, ещё успею рассказать. А остальное — зима, холод, больницы здешние, люди.

— Ты рада? — спросил он.

— Чему? — не поняла я.

— Всему тому, чем там занимаешься. Жила бы тут, училась. А вместо этого — куда-то сломя голову по ночи, когда до рассвета ещё далеко.

— По ночи и там случалось, тебе ли не знать. А насчёт жила бы тут — и отчего же мне никто не сказал, что можно поискать варианты? — возможно, я спросила чуть более желчно, чем следовало. — Я-то думала, что раз магическая клятва, то и всё, обратной дороги нет. А мне тут уже не раз рассказали, что обходная-то есть, как всегда и со всем. Просто знать надо, как дело обставить.

— Да тебе вроде бы и не очень нужно было, — сказал он обиженно. — Обставили бы, отец бы решил.

Ну да, замуж звал, все дела, а я — ни да, ни нет, собака на сене.

— Ладно, прости, Авенир, но у меня тут сегодня ещё дело намечается. Как раз то самое, когда в холод и в ночь. Удачи тебе, и Афанасию Александровичу с Анной Мироновной поклон.

— Передам непременно, — кивнул он, — они о тебе спрашивают. Будут рады, что у тебя всё хорошо.

Да, у меня всё хорошо. Вот так нынче выглядит «хорошо».