Степан тяжело вздохнул и стал открывать приложение банка. Укоризненно глянул на меня. Я отошла к дивану. Ой, да что я там подсмотрю! Он же по отпечатку входит!

Конечно, интересно, сколько у него карте хранится…

Но это не столь важно! Если он может позволить себе выкинуть три тысячи личных денег на расследование, наверное, не последний хрен без хлеба доедает.

Я сидела и ждала.

Он тоже.

Сидел и ждал.

Наконец раздался «вжик» сообщения.

Степан открыл, и на его лице отразилось офигевание в терминальной стадии.

Я подошла и сунула нос в его телефон.

Думаю, моё выражение не сильно отличалось.

Только что за три тысячи рублей Стёпе всучили приглашение на бесплатный творческий вечер поэтессы Мирославы Лесной!

— Ну знаешь! Так меня ещё не разводили! — во взгляде Степана было всё: обида, разочарование, гнев, ненависть… Что-то ещё, но что именно, я не разобрала.

— Степан Борисович, я понимаю, как это выглядит, но я действительно ни при чём! Во всей этой истории меня радует только то, что мы можем более-менее очертить круг подозреваемых. Это кто-то из жильцов. Кто ещё знает о творческих вечерах Мирославы?

— Ты хочешь сказать, что я сейчас не найду это «приглашение» в интернете?! — прорычал он.

Будь на его месте оборотень, у него уже бы начался частичный оборот.

— Можешь, конечно. Но проще всего было скачать его из домового чата.

— То есть ты продолжаешь утверждать, что это не твои подельники?!

— Как ни странно, да. Степан, даже если ты прав, и некие сообщники существуют, как они могли догадаться, что им пишешь ты? Сайт существует в реальности, любой может на него попасть и написать. А чтобы договориться о времени, я должна была знать, когда ты придёшь. А я не знала.

— Это всё выглядит, как плохая комедия.

— Да мне вообще уже не до шуток.

«Ы-ы-ы-о-о-х-х-х-х» — гулко простонало нечто. Блин, определённо веяло со стороны Ануфрия. Котёнок на руках в панике попытался вырваться. Пришлось прижать, чтобы не расцарапал руки.

— Чему равна вероятность, что туда кто-то придёт? — Степан показал головой на телефон с приглашением.

— Мирослава — не Анна Ахматова, конечно. Но, думаю, не в одиночестве будет сидеть.

— Большое спасибо, что прояснила, — плеснул в меня сарказмом майор. — Я имел в виду «ведьму Ксению».

— Если рассуждать логически, то с её точки зрения клиент заглотил наживку, — рассуждала я вслух, ощущая, как удавка недоверия затягивается на моей шее. — Конечно, и три тысячи — деньги. Но более существенная сумма гораздо приятнее.

— Хорошо. Значит, мы идём на поэтический вечер, — постановил Степани и поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее.

— У меня котёнок, — напомнила я.

— Я знаю.

— У него нет лотка, наполнителя и еды.

— Значит, пойдём покупать, — он поднялся.

— Я сама всё куплю! — Ещё подумает, что это очередной развод на деньги.

— Конечно. Я просто помогу донести.

Отличная формулировка! Не то что: «Вы находитесь под надзором полиции».

— Подержите котика. — Я протянула котёнка Степану. — Мне нужно переодеться.

— Мы с котиком поприсутствуем, — уведомил меня майор.

— В туалет тоже все втроем пойдём?!

— Нет, в туалет можете одна. Но телефон и прочие девайсы предварительно сдать. — Степан уложил котика на спину, пожамкал его пальцами, и тот заурчал.

— Досматривать будете?

— С удовольствием! — не отрывая умильного взгляда от кота, удовлетворённо поведал майор.

С одной стороны — гад самодовольный! С другой — такой харизматичный!

— Как ты его назвала? — Наконец майор соизволил на меня посмотреть.

— Никак.

— «Никак» — плохое имя для рыжего котика, да? — поинтересовался он мнением у урчащего котёнка до тошноты сюсюкающим тоном. — Так мы переодеваться идём или как? — отрезвляюще-колюче закончил Степан.

— Запись на стриптиз открыта. Не забудьте сунуть купюру в трусики!

— Я уже, можно сказать, сунул, — скривился Степан. — И не волнуйся, не забыл.

Он ощерился улыбкой Чеширского кота.

…Вопреки ожиданиям, пока я переодевалась, Степан меня не разглядывал. Во всяком случае, пока я была к нему лицом и могла заметить.

— Что, Рыжик, будешь Рыжиком? — беседовал с моим котом Степан.

— Рыжик будет Солнышком.

Не хватало ещё, чтобы в моём доме моему коту, спасённому мною же, давал имя ещё не мой мужик! Это ни в какие ворота не лезет!