Растеряв весь свой пыл, я плюхнулась на кушетку и подперла голову руками:

— Ну почему, почему все так сложно? — вырвалось у меня. — Ничего не происходит гладко, вечно какие-то препятствия, какой-то геморрой. За что мне все это?

Маркиз молча подошел и сунул мне в руку стакан с лимонадом. Вернее, я думала, что с лимонадом. Отхлебнув же, поняла, что лимонада там было примерно треть. Остальное место занимала водка.

— Такова жизнь, Арина, — философски выразился Антуан и подняв бокал, подмигнул мне. — Зато сейчас по крайней мере Санген знает, что вы не смирились с его потерей.

— Вот как? — меня так и подмывало выплеснуть содержимое стакана в маркиза. — А вы думаете, мне это надо? Он предал меня, повелся на уговоры, шантаж, выгоду или не знаю что, согласился признать Ариду своей женой, предпочел ее мне…

Я зарыдала, выплеснув в слезах все, что накопилось на душе за последнее время. Холостяк маркиз, явно не привыкший к женским истерикам, тревожно забегал вокруг меня, предлагая то платок, то воды, то похлопывая по плечу.

Отчаявшись хоть как-то утешить меня, он громко воскликнул:

— Зато у меня хорошие новости!

Встрепенувшись, я подняла на него заплаканное лицо.

— Улажено с капитаном Вольфом, — торжествующе произнес маркиз. — Они и впрямь с Аридой замышляли отправиться к тропическим берегам, да вот не вышло.

Следующие полчаса маркиз живописал мне свои портовые приключения. Как его люди выследили капитана «Смельчака» и вынудили его рассказать все о сговоре с графиней Сангиан. — Понятно, что пришлось пригрозить как следует, — развел руками маркиз. — Но это жестокий бизнес. Да и Вольф полностью соответствует своей фамилии, то есть настоящий морской волк, и так просто его на понт не возьмешь. Но ваша королевская бумага о наследстве сыграла свою роль.

Я была рада такому повороту событий. Хоть что-то хорошее в бесконечной череде неурядиц.

— Теперь Вольф отправится в тропики, как и задумывалось, но товар привезет уже законной хозяйке, то есть вам, — проговорил маркиз, радостный, что я перестала реветь. — Представьте физиономию Ариды, когда она это узнает!

Я улыбнулась.

— Так-то лучше, — довольно произнес маркиз. — А насчет письма о вашем несогласии с лишением вас титула, так разве вы сами так не думаете?

Уже находясь в карете на обратном пути я пришла к выводу, что маркиз прав. Тем не менее я аннулировала отказ и выразила официальное согласие с королевской волей, причем сделала это еще в загородной резиденции монарха.

Дома меня ждало приглашение от короля на летний бал. Приглашение было официальное и на двоих — приглашали меня и мать. Король, видимо, решил сжечь все мосты для отступления, улыбнулась я, гордясь в душе такой востребованностью своей матушки. Конечно, шестидесятилетний король был так себе кавалер, но все же мужское внимание ей может быть очень полезно: адаптация к новому миру пойдет гораздо быстрее.

В день бала Лея и еще одна девушка по имени Мила принялись колдовать над моей внешностью с утра пораньше. В соседней комнате над образом матери также работали двое: одна из горничных и приглашенная стилистка из салона мадам Доротеи. Мне хотелось, чтобы сегодня мать и дочь Беликовы были неотразимы. Зачем, для чего и для кого, я не знала, но ведь может женщина хотеть чего-то просто так?

В результате усилий двух девиц мои волосы были уложены в изящную прическу: низкий пучок, украшенный цветами и несколько выбивающихся спереди завитых локонов. Но не напомаженных, а чуть небрежных. Мне казалось, что на летний бал, который проходит пусть и на королевской, но даче, ни к чему быть слишком «лакированной».

В процессе приведения меня в надлежащий вид, Лея и Мила щедро делились со мной сплетнями, услышанными то тут, то там. Так, к своему удивлению я узнала, что сильно горюю по утраченному мужу и даже плачу ночами в подушку. Кроме того, Мила сообщила, что ходят слухи о моей тяжелой болезни, которая скоро поставит на мне крест. Также поговаривали о странном внимании, которое женатый король проявлял к моей матери, и о полном крахе моего бизнеса, который я, получив нахаляву, успешно профукала…

К моменту, когда я поднялась со стула, наряженная в нежно-голубое платье с темно-красными мелкими вышитыми цветами, я уже была вне себя от возмущения. Уши горели от сплетен, а щекам не требовался никакой румянец. Строго велев девушкам не распространять подобные слухи дальше, я прошла в карету. Следом вышла матушка: облаченная в темно-зеленое платье с золотистыми кружевами, она была великолепна.

Я ехала на бал с твердым намерением раз и навсегда поставить точку в пересудах досужих сплетниц, заткнув им рты.

До этого я была на королевской даче днем, и даже тогда резиденция показалась мне очень красивой. При вечернем же освещении и пышном убранстве она была поистине великолепна.

Цветы, фонари, факелы с мерцающими огоньками, иллюминация всюду: даже тропические пальмы в оранжерее обвили лампочками с горевшими внутри крошечными свечками. Ко входу вела ковровая дорожка нежно-бежевого цвета с зелеными кистями, сливавшимися с травой. Всюду сновали дамы в нежных легких платья, одни либо под руку с кавалерами, тоже облаченными во фраки светлых тонов.