В дверь постучали, внесли обед, поставили на столик, пододвинули ко мне. Лючия подала полотенце, положила мне салфетку на колени.

Я потянулась ложкой к миске с аппетитным варевом, похожим на жидкое рагу. Чуть не подавилась слюной, так вкусно пахло. Есть хотелось, не передать как. Живот урчал, глаза бы проглотили всё вместе с миской. Вдруг я замерла с ложкой наперевес. Вспомнила разговор мачехи с кем то из моих служанок по имени Глория.

Строгим голосом приказала:

— Глория, подойди сюда!

Вперёд вышла женщина неопределённого возраста, с серым, потухшим лицом, с глазами перепуганного оленя.

— Ещь! — я протянула ей ложку.

— Я не смею, — пролепетала женщина.

Я всматривалась в её лицо. Ишь ты, мышь серая, кто бы мог подумать, что она напоила ядом бедную Стефанию:

— Ешь! Или ты отравила мой обед?

В стае фрейлин прокатился ропот, Глория подняла на меня глаза, поперхнулась собственным вздохом. Я подняла бровь, сунула ей ложку:

— Ну?! Пробуй всё.

Женщина взяла ложку трясущимися руками, стала есть. Я смотрела на неё и не верила, что еда не отравлена. Яд, может быть, сработает не сразу, через час или через день. Вдруг всё же меня пытаются отравить. Что делать. Блин, не успела я помереть в одном мире, за мной с ядом гоняются в другом!

Я встала, Айна оказалась рядом в ту же секунду. Поглядев на своих служанок, скомандовала:

— Ведите меня на кухню!

Со мной никто не стал спорить.

Мы стайкой шёлковых нарядных бабочек струились по мрачному коридору. Скоро факелы со стен исчезли, теперь единственный тусклый свет пробивался через высокие бойницы высоко, под самым потолком.

Меня привели в полуподвальное помещение. Запах с кухни подсказывал, мы пришли в самое опасное помещение: достаточно бросить крупицу яда в любой котелок и это выкосит ползамка за раз. Войны не надо. Да уж, когда знаешь, что твоего прототипа отравили (иначе как я оказалась в теле Стефании, куда она делась?), мысли крутятся вокруг ядов.

В чаду скворчащих сковородок и пузырящихся котлов на кострах ничего нельзя было разобрать. В углу на полу свалена битая птица в перьях и в запёкшейся крови. Бочки с соленьями, тут же мешок моркови весь в земле и ещё чёрти в чём.

На меня повара уставились как на явление.

— Дайте мне хлеба и молока. Положите в корзину варёных яиц, яблок.

Услышав мой приказ — все засуетились.

Собрав себе нехитрый провиант, отправилась к обедать в спальню. Да уж, не так я представляла обед принцессы. Предположить боюсь, что за меню будет ждать меня у столетнего мужа. Может, он по старости одну манную кашу ест.

Айна сгрызла кусок хлеба, улеглась на пороге, я чуть не подавившись крутыми яйцами всухомятку, запила молоком. Яблоки отложила на потом. Мало того, что они мелкие, зелёные, наверняка кислые, так ещё и немытые.

Надо было решить, что делать дальше. Сбежать из замка — куда? Как я поняла, королевство разорилось, кругом нищета, вряд ли мне удастся незаметно в нём спрятаться и найти работу.

Ехать к будущему мужу? Что там меня ждёт? Если у него умудрились помереть 8 жён, легко представить участь девятой.

Как жаль, что судьба распорядилась затолкать меня сюда, в забытое временем королевство.

Дома сейчас самый разгар в булочной. К вечеру активно разбирают горячий хлеб, на ура идут пироги с капустой. С утра до вечера пекутся ванильные плюшки. Сдоба пышет жаром, корица пылает тёплым, горьковатым привкусом на яблочных французских тарталетках.

А я тут, делю с собакой кусок пресного хлеба и давлюсь крутыми яйцами. Ну я и пообедала.

В дверь постучали:

— Моя госпожа, велено отправляться.

— Вы погрузили мой багаж? — я прикидывала, брать ли мне с собой яблоки.

— У вас нет багажа, принцесса.

Почему я не удивилась? Ну и ситуация. В дороге находиться неделю без сменного белья, без зубной щётки.

— Скажите мачехе, чтоб дала запасное платье и нижнее бельё. Две пары.

— Какое бельё? — переспросила Лючия из за двери.

— Нижнее. Трусы, бюстгальтер.

— Что?

Я распахнула дверь, перехватила растерянный взгляд фрейлины. Девушка хлопнула себя по лбу, догадалась: — Я поняла. Панталоны!

Тут я вспомнила, повернулась к стае фрейлин у стены:

— Где Глория? Позовите сюда Глорию, остальные все вон!

Я смотрела в окно, когда услышала, как вошла служанка и закрыла за собой дверь. Я повернулась к ней, отчеканила каждое слово:

— Дай. Мой. Амулет.

— Госпожа, пощадите, — женщина бросилась на колени: